Фельдфебель (хрипло). Подвела ты меня!
Мамаша Кураж. Сам ты себя подвел в тот день, когда в солдаты записался. Ну ладно, поехали. Война ведь не век будет. Нечего золотое времечко терять.
Фельдфебель. Черт бы тебя побрал, мне ты голову не заморочишь. Пащенка твоего все равно заберем, быть ему солдатом!
Эйлиф. Мать, мне охота. Позвольте уж!
Мамаша Кураж. Заткнись ты, дьявол финский!
Эйлиф. Швейцарец вон тоже хочет в солдаты.
Мамаша Кураж. Что?? (Пауза.) Видно, не миновать. Всем троим сейчас судьбу скажу. (Уходит в глубь сцены и метит крестами листки.)
Вербовщик (Эйлифу). А что будто у нас в шведском войске всех молебствиями замучили - это одни наговоры. Наши враги эти слухи распускают. Поем псалмы только по воскресеньям, один стих, да и то - у кого голос есть.
Мамаша Кураж (возвращается и опускает жребии в шлем фельдфебеля). Так и норовят от матери сбежать, черти. Сахарная им, вишь, война! Вот сейчас судьба вам скажет. А то небось думаете, там райское житье, вас сразу в полковники произведут! Фельдфебель, я вам как родному скажу: негожи они для ратного дела, не будет из них толку! Зря только головы сложат. (Протягивает шлем Эйлифу.) На, тащи свой жребий!
Эйлиф вытаскивает клочок пергамента и разворачивает.
(Вырывает бумажку у него из рук.) Так и знала - крест. Несчастная я мать! Зачем я его в муках на свет родила? Умрет! Погибнет во цвете лет! Пойдет в солдаты - не миновать ему братской могилы. Больно уж он отчаянный - весь в отца! Будь умником, а то не сносить тебе головы. Видишь - крест. (Строго.) Будешь умником?
Эйлиф. Буду, мама.
Мамаша Кураж. А умник тот, кто мать слушает! Ты не гляди, что они тебя желторотым дразнят, - ты знай свое, посмеивайся!
Вербовщик. Что, в штаны уже напустил? Видно, лучше твоего брата взять!
Мамаша Кураж. Я тебе что велела - смеяться. Смейся! Ну, теперь ты тащи, Швейцарец. За тебя я меньше боюсь, ты у меня честный.
Швейцарец тянет жребий.
Что это ты так на него уставился? Там ничего нет. Не может того быть, чтобы там крест стоял! Неужто я и тебя потеряю? (Берет из рук Швейцарца жребий.) Крест? И этому! За простоту за его? Швейцарец ты мой, тоже пропадешь, коли мать ослушаешься! Поступай всегда по-честному, как я тебя сызмальства учила: сдачу приноси, когда за хлебом посылаю. Иначе нет тебе спасенья! Посмотрите, фельдфебель! Может, я обозналась? Есть тут черный крест?
Фельдфебель. Крест и есть. Не пойму, как я-то мог вытянуть. Я всегда позади держусь. (Вербовщику.) Нет, она не врет. И своим то же нагадала.
Швейцарец. И мне нагадала. Но я уж зарублю себе на носу!
Мамаша Кураж (Катрин). Ну, ты-то у меня не пропадешь - ты сама себе крест: сердце у тебя больно доброе. (Протягивает шлем Катрин, сидящей в фургоне, но сама вынимает ей жребий.) Господи, что ж это! Голова кругом идет! Не может того быть. Видно, я не так перемешала. Не будь ты такой доброй, Катрин! Зарекись! И на твоем пути крест. Смотри, будь ниже травы, тише воды. Тебе это легко-ты и так немая. Ну вот, теперь вы все судьбу знаете. Поняли теперь? Ухо востро держите! Поехали! (Возвращает фельдфебелю шлем и залезает в фургон.)
Вербовщик (фельдфебелю). Чего ж ты стоишь?
Фельдфебель. Мне что-то не по себе.
Вербовщик. Простыл, наверно. Снял шлем, а стоишь на ветру. Задержи ее, купи чего-нибудь! (Громко.) Ты бы поглядел у нее пряжки, фельдфебель. Поддержи коммерцию честным торговцам. Эй, вы! Фельдфебелю у вас пряжка приглянулась!
Мамаша Кураж. За полгульдена отдам. Настоящая ей цена - два гульдена. (Слезает с козел.)
Фельдфебель. Она ношеная. Дай-ка погляжу. Тут больно ветрено. (Отходит за фургон.)
Мамаша Кураж. Да нет, тут тихо!
Фельдфебель. Пожалуй, полгульдена можно дать. Серебряная.
Мамаша Кураж (идет к нему за фургон). Тут добрых шесть унций чистого серебра.
Вербовщик (Эйлифу). А мы с тобой пойдем пропустим по одной. Деньжонки есть, айда!
Эйлиф стоит в нерешительности.
Мамаша Кураж. По рукам? Полгульдена!
Фельдфебель. Никак не пойму. Всегда ведь позади держусь. Безопаснее места нет, чем фельдфебельское. Знай посылай других вперед славу добывать. Эх, обед мне испортили. Кусок в горло не полезет.
Мамаша Кураж. Что ж ты так близко к сердцу принимаешь? Уж и аппетит потерял! Ты свое дело помни, держись позади. На-ка вот, выпей, служивый! (Наливает ему водки.)
Вербовщик (уводит Эйлифа). Десять гульденов тебе на руки, ты герой, сражаешься за короля, от баб отбоя нет! А мне в любое время можешь дать по морде, коли я тебя обидел.
Оба уходят.
Немая Катрин, выскочив из фургона, глухо, протяжно мычит.
Мамаша Кураж. Сейчас, дочка, сейчас. Господин фельдфебель еще не заплатили. (Пробует монету на зуб.) Никаким деньгам нынче не верю. Я ученая! Нет, не фальшивая. Скорей, поехали! Где Эйлиф?
Швейцарец. Он с вербовщиком ушел.
Мамаша Кураж (после долгой паузы). Эх ты, простота! (Катрин.) Знаю, знаю, ты не виновата, ты говорить не можешь.
Фельдфебель. Выпей-ка сама, мать! Не помешает. Такая она, жизнь. В солдатах еще ничего. Ты: ведь сама войной кормишься, так уж в сторонке со. своими ребятами не отсидишься, верно?
Мамаша Кураж. Теперь придется тебе с братом; тащить, Катрин.
Брат и сестра впрягаются. Мамаша Кураж шагает рядом. Фургон трогается.
Фельдфебель (им вслед). Да, уж хочешь от войны хлеба - давай ей мяса.
II
Годы 1625-1626. Мамаша Кураж с обозом шведского войска попадает в Польшу. Осада крепости Вальгоф. Встреча с сыном. Удачная продажа каплуна. Великие подвиги отважного
Эйлифа.
Палатка шведского военачальника. Рядом кухня. Слышна канонада. Мамаша Кураж торгуется с поваром-голландцем.
Повар. Шестьдесят геллеров за этот несчастный цыпленок?
Мамаша Кураж. Несчастный цыпленок? Да вы поглядите: одно сало! И за такой лакомый кусочек нашему обжоре командующему жалко шестьдесят геллеров? Вот попробуйте, оставьте его без обеда - он вам голову оторвет!
Повар. Таких я имею дюжину за десять геллеров, на любой угла.
Мамаша Кураж. Что-что? Такого каплуна 'на любой угла'? Это в осаду-то, когда голод кругом, народ пухнет? Крысу, может, достанете. Может! Потому как всех крыс поели, целым полком весь день за одной крысой гоняются! За такого каплуна, да еще когда осада, всего пятьдесят геллеров, и это, по-вашему, дорого?
Повар. Не нас осаждать, а мы осаждать, глупый голова!
Мамаша Кураж. Осаждать осаждаем, а сами голодаем. Они себе в город всего натащили, как сыр в масле катаются, говорят. А у нас? Была я у мужиков - у них нет ничего.
Повар. Мужик все есть - мужик спрятал.
Мамаша Кураж (победоносно). Ничего у них нет. Разорение кругом. У них зубы на полке. Сама видела - траву едят, ремни варят - да еще потом пальчики облизывают. Вот оно как! А я вам каплуна предлагаю и всего за сорок геллеров.
Повар. Тридцать, не сорок. Я говорить тридцать.
Мамаша Кура ж. Эх ты, ведь это не простой каплун. Он, говорят, и зернышка не брал, пока его любимый марш не сыграют. Он считать умел, такой дар был скоту от бога! А тебе сорок геллеров дорого! Смотри, хозяин тебе самому шею свернет, если его поститься заставишь!
Повар. Гляди, что я делал! (Достает кусок говядины и начинает резать.) Вот кусок говядина, я его жарил. Даю тебе одна минута на размышление.
Мамаша Кураж. Жарь, жарь, говядина-то - прошлогодняя.
Повар. Бычок вчера еще бегать, я сам видел.
Мамаша Кураж. Стало быть, он еще заживо протух.
