Срочно разыскивается герцог

раздражительность. – Неужели ты думаешь, что все останется по-прежнему?

– Не то, чтобы я возражала, – неторопливо заметила Софи, – но думаю, что Тессе не понравится, если ты примешь приглашения, которые не включают всех нас.

Дейдре фыркнула в свою чашку.

– Думаю, что Тесса может сильно разозлиться, но не позволяй этому останавливать тебя. – Она поставила свою чашку на стол и наклонилась вперед. – Или не принимай ни одно из них. Брукхейвена это не интересует. Он презирает общественные мероприятия.

Феба заморгала.

– В самом деле? Откуда ты знаешь?

Дейдре уставилась на нее.

– Как ты можешь этого не знать? Это же очевидно, что он скорее будет подсчитывать расходы, чем сделает один шаг в танце.

Какое облегчение, если это правда. Тогда почему бы ей не вести себя так до тех пор, пока не будет доказано обратное? Феба улыбнулась и кивнула своим кузинам.

– Спасибо вам. Я приму ваш совет. В конце концов, Тесса едва ли будет ощущать, что ее игнорируют, если я откажусь от всех приглашений.

Дедйре откинулась назад на стуле и покачала головой, с бесстрастной улыбкой на губах.

– Никогда не следует недооценивать способность Тессы обижаться. Она имеет в этом неоценимый опыт.

Софи нервно посмотрела на Дейдре, затем перевела взгляд обратно на Фебу.

– Здесь кроется что-то еще.

Феба улыбнулась.

– Я что-то пропустила?

Дейдре вздохнула.

– Тебе это не понравится. Мне бы понравилось, но ты не из тех, кто может оценить это.

Феба перевела взгляд с Дейдре на Софи.

– Что это? Скажите мне.

Софи вытащила из-за спины сложенный газетный лист. Она нерешительно передала его через стол Фебе.

Смеясь, Феба приняла его.

– Посмотрите на свои лица! Что же здесь может быть такого…

Там была она, на первой странице газеты. Рисунок был скромным и торопливо сделанным, как будто у кого-то был всего лишь один момент, чтобы уловить сходство, пока она остановилась, но это определенно была она. Рядом с ее изображением находилось изображение Брукхейвена, хотя его портрет выглядел более законченным, заставляя ее собственный казаться легким и иллюзорным.

Она и Брукхейвен на первой полосе самой популярной газеты в Лондоне – ее лицо разошлось по всему городу и за его пределы – ее лицо мальчики-газетчики продавали на каждом углу. Феба в ужасе закрыла глаза, затем снова открыла их, не в состоянии отвести взгляд.

Брукхейвен выбрал невесту! Дочь викария отхватила самого главного холостяка в Лондоне еще до того, как Сезон вступил в решающую пору! Мэри-Мышь и Маркиз!

Если заголовки были ужасными, то текст был еще хуже.

«Ваш Голос Общества обнаружил, что эта мисс Феба Милбери провела в Лондоне всего лишь одну неделю, но при этом сумела сделать то, что не удалось самым прекрасным леди за три Лондонских Сезона – она привлекла внимание, а затем и предложение самого желанного мужчины в Англии, стремительного Брукхейвена! Кроме того, она сделала это в прошлогоднем платье из муслина с веточками и рукавами-буфами, если вы только можете в это поверить!»

Феба ощутила, как у нее задрожал живот. Она осторожно положила листок сплетен на стол и откашлялась.

– Мэри-Мышь?

Дейдре положила в рот кусочек колбасы.

– Деревенская мышь. Из сказки.

Феба вдохнула и выдохнула, но это не помогло облегчить тяжесть в груди. Ее лицо начало застывать. Софи с тревогой подскочила.

– Ди, она собирается упасть в обморок!

Софи и Дейдре подоспели к ней как раз вовремя. Они усадили Фебу обратно на стул и заставили наклониться вперед, так, чтобы голова опустилась ниже колен.

– Просто дыши, – убеждала ее Дейдре, и ее голос вовсе не был злым. – Думаю, ты привыкнешь ко всему этому достаточно быстро. В конце концов, как герцогиня Брукмур, ты будешь появляться в газетах всякий раз, когда чихнешь.

Феба захныкала.

– Ди, ты не помогаешь, – прошипела Софи.

– Нет, – Феба выпрямилась, прижав одну руку к груди, чтобы убедиться, что ее легкие все еще работают. – Нет, она совершенно права. Просто я никогда не думала об этом в таком смысле… – И я думала, что пройду через все это вместе с Марбруком.

Каждый глаз будет направлен на нее, каждое движение, которое она может сделать, будет изучено Обществом и всеми остальными…

Ну и что, позволь им смотреть. Ты будешь герцогиней.

Богатой герцогиней, с собственным состоянием. Неприкосновенной.

Да, ты не должна забывать об этом слове.

Неприкосновенная.

Ее дыхание выровнялось, и девушка смогла ощутить, что румянец возвращается на ее щеки. Она улыбнулась кузинам.

– Спасибо вам. Теперь со мной все в порядке.

Дейдре фыркнула, пока возвращалась на свой стул.

– Я надеюсь на это. Ты – самая удачливая женщина в Лондоне, но при этом ты падаешь в обморок из-за крошечных сплетен. Тряпка.

Феба криво улыбнулась. Очевидно, у Дейдре в душе был совсем неглубокий колодец беспокойства о ближних. Вероятно, лучше не проверять, насколько он глубок.

– Ты права. Кроме того, так или иначе, неужели кто-то на самом деле читает все это?

Обе ее кузины безучастно уставились на нее.

– Все, – ответила Софи. Дейдре кивнула, продолжая жевать.

– О. – Что ж, это не имеет значения. Все это – всего лишь куча ерунды. Она не позволит этому управлять собой.

Скоро она будет неприкосновенной.

Софи обнаружила, что семейная гостиная пуста и вздохнула с облегчением. В библиотеке было далеко не так уютно, как в этой солнечной комнате, особенно ранним днем – не то, чтобы присутствие шепчущего викария остановило бы ее, если бы это было единственное место, где девушка могла бы побыть одной.

Конечно же, Брук-Хаус в этом отношении намного превосходил их предыдущий маленький дом. Там, куда бы она ни повернулась, была или кузина, или тетя, или проклятая служанка, которая хотела, что Софи что-то сделала. Она привыкла быстро двигаться по старому, большому дому в поместье, где слуги почти отсутствовали, и можно было легко их избежать. Только звонок у изголовья матери отрывал Софи от ее занятий, и тихие дни вся тянулись и тянулись.

Однако здесь, в Лондоне, жизнь двигалась гораздо быстрее – и Софи наслаждалась этим, пока она оставалась в стороне, чтобы наблюдать за этой жизнью, а не участвовать в ней.

И почему она должна это делать? Соревнование за состояние Пикеринга ничего для нее не значило, потому что у нее не было шансов выиграть у элегантной, модной Дейдре или привлекательной, пышногрудой Фебы. Единственная причина, по которой она приехала сюда – это желание сбежать из