других и что им повезло оказаться в Селестате, где к этой проблеме относятся прогрессивно и создают сравнительно комфортные условия, в особенности сейчас, в преддверии турнира.
Они вступили в западную часть города, где движение было не особенно оживленным, поскольку главный торговый путь, в долину Рейна и из нее, пролегал не через западные ворота. По этой причине здесь, среди садиков, мусорных куч и обиталищ прокаженных, теснились те, без кого доброе христианское общество не могло обойтись, но кого признавать не желало: евреи, акушерки, торговцы лечебными травами и, разумеется, проститутки. Для уже довольно позднего времени здесь царило странное оживление: люди самых разных национальностей и возраста сидели на корточках у открытых дверей, болтали о завтрашнем турнире и слушали вечернюю колыбельную, сотканную из воркования голубей, переклички кукушек и постепенно затихающего городского шума. Все без исключения — и прохожие, и люди у порогов — приветствовали Жуглета сердечно, как старого знакомого.
— Ты правда, что ли, ходишь к проституткам? — осведомился Эрик с легким оттенком недоверия.
— Почему бы и нет? — как бы против воли защищаясь, ответил Жуглет, споткнувшись о наполненную ржавой водой выбоину. — Я молод, у меня потребности здорового человека, а с придворными дамами ничего стоящего не получишь. — И добавил хвастливо: — У меня здесь уже сложилась своя репутация.
Эрик игриво захихикал.
— В самом деле? Надеюсь, я не узурпирую твой трон.
— Это будет нелегко, — самодовольно напыжился Жуглет.
Наконец они добрались до цели своего путешествия. Это оказалось низкое деревянное здание непосредственно у западных ворот. Как и многие постройки здесь, этот дом узкой своей частью открывался на улицу. Смотрелся он такой же развалюхой, как и все прочие в этом районе. Единственным его украшением был ярко-алый кусок войлока на двери.
— Хорошая краска, — со знанием дела оценил Эрик. — Наверное, у них бывают клиенты из Фландрии.
Виллем отворил дверь, и все трое вошли.
Они оказались в тесной комнатенке. От старой жаровни посередине поднимался дым. От этого и от запаха множества немытых мужских тел было не продохнуть. Больше всего тут было молодых, но присутствовали и мужчины постарше, и даже парочка священников. По помещению расхаживали несколько женщин разного возраста, одетые разве что не в лохмотья, каждая с алой повязкой на руке. Заправляла всем седовласая дама: она сновала взад-вперед с очень деловым видом и продавала дожидающимся своей очереди мужчинам хлеб и пиво по немыслимым ценам. Чувствовалось, что заведение не приспособлено принимать такое количество клиентов; наплыв случился благодаря турниру.
— Нам нужны женщины, — развязно заявил Эрик.
Старуха пронеслась мимо с подносом, не удостоив вошедших взглядом, лишь бросив:
— Что ж, придется подождать…
Но тут она заметила Жуглета, остановилась и расплылась в улыбке.
— Да это же менестрель его величества!
Ее голос зазвучал тепло и дружелюбно.
Она перевела взгляд на Эрика и потом — с явно большей заинтересованностью — на Виллема: тот был одним из самых крупных, но одновременно и самых растерянных мужчин в помещении.
— Мы обслужим вас немедленно, монсеньоры.
Жуглет, чувствуя, как удивлен Эрик, довольно ухмыльнулся.
Их повели между столов. Сидящие за ними посетители выражали недовольство тем, что кого-то обслуживают без очереди. Вновь прибывшие пересекли комнату и вышли в узкий дворик, ограниченный с одной стороны соседским сараем, с другой — городской стеной, а с третьей — чем-то вроде плетня, за которым, судя по звукам, обитали свиньи и прочая живность. По всему двору в два ряда тянулись самодельные брезентовые палатки, похожие на солдатские. Все палатки были заняты, но то, что там происходило, никак нельзя было назвать ночным отдыхом. В конце двора, у плетня, стояла односкатная пристройка с дырой в крыше, лениво выплевывающей в вечерний воздух дым.
Друзья еще не совсем привыкли к почти полному отсутствию света, и Эрик с трудом сдерживал хихиканье — такими звуковыми эффектами сопровождалось происходящее в палатках, — когда три голоса жизнерадостно воскликнули из темноты:
— Жуглет! Привет, голубчик! Жуглет, сюда!
В ответ на изумленное выражение лица Эрика менестрель преувеличенно скромно развел руками и повел своих спутников туда, откуда доносились голоса. Три утомленные женщины с распущенными волосами, в свободных линялых туниках, босоногие, с красными повязками на рукавах, до этого момента сидевшие у порога одной из палаток где-то в середине правого ряда, встали и приветственно замахали руками.
— Мои дорогие распутницы! — радостно воскликнул менестрель. — Сударыни, будьте милы с моими друзьями. Это Эрик, он юн и свеж, и на него, вероятно, придется потратить немало сил. А это Виллем, он такой прекрасный человек, что я просто теряюсь и не знаю, что о нем сказать, разве что одной левой его не возьмешь. Понадобится и правая, и вся, можно сказать, пятерня! Вообще-то он собирался поститься и молиться по случаю завтрашнего турнира, но так уж получилось, что его совсем распирает. — Драматическая пауза. — Ну и, наконец, мои голубушки, я.
— Я с тобой, Жуглет, — тут же выскочила, расталкивая товарок, самая высокая из трех.
Она говорила с легким французским акцентом. Туника у нее была вся в дырах, хорошенькому, в форме сердечка, личику не повредило бы умывание, но, несмотря на заметную усталость, она улыбнулась кузенам такой очаровательной улыбкой, что оба в ответ всем своим видом выразили одобрение и согласие. Она ринулась мимо них к Жуглету и шутливо заключила его в объятия.
— Сейчас моя очередь занимать хижину, — тихо произнесла она. — Пошли, мой скакунок, — добавила она уже громко.
— Прекрасная Жанетта! Марта и Констанс тоже очень милы, — заверил Жуглет Эрика лишь с легким оттенком удовольствия по поводу своей маленькой победы. — Эти трое — единственные постоянные проститутки Селестата. Все остальные из других краев, они здесь только на время турнира. Так что нам достались местные мастерицы своего дела.
С этими словами, под руку с Жанеттой, Жуглет обошел второй ряд палаток и зашагал к односкатной пристройке. По дороге он не отрывал взгляда от спутницы, то ласковыми движениями приглаживая ее всклокоченные волосы, то, словно ненароком, целуя в шею. В ответ она довольно и словно бы сонно мурлыкала.
— Скажи, голубушка, — донеслось до кузенов, — чем ты занималась со времени летнего отдыха его величества?
Эрик и Виллем ошарашенно переглянулись.
— Только не рассказывай Линор, — пробормотал Виллем.
— Самые лучшие подарки спрятаны в маленьких свертках, — со знанием дела заявила темноволосая Марта. — Впрочем, — подмигнув Виллему, поспешно добавила она, — на мой вкус, большие свертки даже лучше.
Она провела пальцем по его сломанному носу, отчего вдоль спины у молодого человека прокатилась волна дрожи, и потянула Виллема в сторону крошечной палатки, рядом с которой они стояли.
— Заходи.
Когда Жуглет с Жанеттой оказались внутри и задернули полог, Жанетта, дружески чмокнув менестреля в щеку, устало опустилась на твердую тростниковую циновку.
— Слава богу, ты здесь, — сказала она. — Неделька выдалась та еще, и все из-за турнира. Эти гости, они просто словно с цепи сорвались. Мой цветок уже совсем общипали.
Жуглет, сидя на корточках возле небольшой жаровни, грел руки над огнем.
— Пахнет свежей древесиной, — заметил он.
Жанетта кивнула и, зевая, показала на стену.
— А она и есть новая. Кардинал устроил облаву, как раз сейчас, когда у нас от гостей нет отбоя, и все тут порушил. Видел палатки во дворе? Их можно сложить в одно мгновение. Ловко придумано, правда?
