— Увы, ничего уж тут не поделаешь, — согласился он.
Сотрясаясь от рыданий, она уткнулась лицом в его плечо.
Финал
Катер с «Монро» поравнялся со шлюпкой и сбросил скорость, так что теперь они шли параллельными курсами в нескольких ярдах друг от друга. Командир фрегата выкрикнул:
— Пассажир, который… — Он запнулся и добавил. — Жена которого…
Рого осторожно тронул Роузена за плечо и произнес:
— Мэнни, по-моему, он к вам обращается.
Тот высунул голову из-под одеяла, поморгал заплаканными глазами, чтобы привыкнуть к яркому свету, и недоуменно огляделся.
Командир корабля продолжал:
— Простите, сэр, что обращаюсь к вам подобным образом. У меня еще не было возможности выверить список пассажиров. Ваша… Тело вашей жены — на втором нашем катере. Сейчас ее поднимают на борт.
Непостижимым образом этому маленькому человечку с осунувшимся лицом и со стоявшими дыбом слипшимися редеющими волосами, утратившему свою прежнюю веселость и жизнерадостность, удалось собрать все мужество и с достоинством произнести:
— Меня зовут Эммануил Роузен. Прошу вас, позвольте мне быть с ней. Я хотел бы быть с ней рядом. Возьмите меня тоже на борт, пожалуйста…
— Хорошо, — ответил капитан. — Скоро вас примут на борт.
Затем он спросил:
— Сколько среди вас американцев?
Мартин, утративший свои прежние полномочия, казалось, потерял и всякий интерес к происходящему. За него ответил Мюллер:
— Мистер и миссис Шелби с дочерью, мистер Мартин, мистер Рого и я.
— А англичан?
— Двое. Мисс Кинсэйл и… — помедлив самую малость, — мисс Пэрри. Мисс Кинсэйл — пассажирка, а мисс Пэрри из обслуживающего персонала.
— А еще один?
— Это палубный матрос, — объяснил Мюллер. — Он был в нашей группе, которую вел…
Он вдруг запнулся, пораженный тем, с какой быстротой и легкостью он вычеркнул преподобного Фрэнка Скотта из своей памяти. Но прошлое так не хотелось ворошить, и он тотчас продолжил:
— Он турок. Зовут его Кемаль. Он говорит только по-турецки и по-гречески, а по-английски знает всего лишь несколько слов.
Услышав свое имя, Кемаль расплылся в улыбке и помахал рукой.
Немного помедлив, капитан сказал:
— Тогда, полагаю, ему лучше отправиться в Лондон. Оттуда его репатриируют на родину. — Тут он заговорил громче, обращаясь ко всем уцелевшим.
— Я связывался по радио с капитаном «Лондон Тауэра». Он примет всех англичан и европейцев. Во второй шлюпке есть бельгийцы, греки, французская чета, а также несколько англичан из числа членов экипажа. У меня четкий приказ из Вашингтона: взять американцев на борт «Монро» и доставить их в Майами, откуда вы отправитесь домой.
— Ах, Боже мой! — встрепенулась мисс Кинсэйл. — Тогда нам, наверное, надо друг с другом попрощаться!
Сказано это было таким тоном, как будто бы теплоход причаливал, уже приняли швартовы, а пассажиры жали друг другу ручки и чмокались посреди расставленных на верхней палубе чемоданов. Остальные застыли, ошеломленные. Им и в головы не могло прийти, что они когда-нибудь расстанутся, что их несколько странноватая и разношерстная, но тесно спаянная команда, прошедшая через невероятные испытания и лишения, так вот вдруг распадется.
Никто не знал, что и как ей ответить. Дежурное «Приятно было познакомиться» ни в какие ворота не лезло. И уж совсем бестактно звучали бы утешения по поводу гибели Скотта.
Спасла положение Джейн Шелби.
— Как это все-таки ужасно! Мы непременно должны переписываться.
— Да, да, конечно, — отозвалась мисс Кинсэйл. Она странно развела руками и смущенно рассмеялась. — Действительно, как глупо все получилось с моей стороны! У меня и ридикюля с собой нет. Пишите в «Браунс Бэнк», Кемберли. Письмо дойдет, и запомнить очень легко.
Джейн сказала:
— А нам с мужем пишите в Детройт на адрес «Крэнборн Моторс Компани».
Они уже приближались к борту «Лондон Тауэра», выкрашенному в белый цвет от ватерлинии до самой верхней палубы.
Капитан приказал:
— Третий, примете двух англичанок и матроса, американцев доставьте на «Монро». Он вот-вот подойдет.
— Слушаюсь, сэр, — ответил третий помощник.
Они все больше отдалялись от «Посейдона», чей перевернутый киль остро торчал из воды, резко выделяясь на фоне волн. Шлюпка почти вплотную подошла к борту корабля. С грохотом открылись шлюзовые двери, и был подан трап. На спасенных смотрело множество людей, и под их любопытными взглядами Мюллер и Нонни невольно разжали сомкнутые руки и чуть отодвинулись друг от друга. Носовой гребец спрыгнул на небольшую ступеньку, и третий помощник пригласил:
— Англичан прошу на борт.
Затем он повернулся к мисс Кинсэйл.
— Дайте вашу руку. Сейчас вы переоденетесь и согреетесь.
— Позвольте вам помочь, дорогая, — произнесла медсестра и по-матерински обняла Нонни, которая машинально поднялась, когда выкликнули англичан. Она вполоборота посмотрела на Мюллера и беспомощно пролепетала:
— Я англичанка. Надо идти, да?..
Тот был настолько не готов к такому повороту событий, что лишь невнятно пробормотал:
— Ну да… Пожалуй… Может быть…
Сестра уже вела Нонни вверх по трапу.
— Бедняжка, как же вы настрадались! Сейчас вот выпьете чайку, отдохнете, и все как рукой снимет.
Мюллер медленно поднялся на ноги. Лицо его выражало крайнее недоумение и полное непонимание происходящего.
— Нонни! — наконец крикнул он. — Все будет хорошо, слышишь! — И, как бы спохватившись, добавил. — Я приеду за тобой, обязательно!
Джейн Шелби взмахнула руками.
— До свидания, мисс Кинсэйл! Счастливо! Мы непременно напишем!
Вельбот отдал швартовы. Рого, Мартин, семья Шелби и даже Роузен махали руками и кричали:
— До свидания, мисс Кинсэйл! Пока, Нонни! Счастливо, Кемаль! — Все это произошло настолько быстро и так буднично и обыденно, что Нонни даже не успела расплакаться.
До нее донесся голос Мюллера:
— Где мне тебя найти?
— В Фэрхэм Кросс, рядом с Бристолем! Улица Эйвон Террас! — Она кричала что было сил, голос ее летел ввысь, перекрывая шум волн и возгласы остальных. — Дом двадцать семь! Нас там все знают! — И наконец разрыдалась. — О, Хьюби мой, Хьюби!
