обнаженных ног. На девушке были белые шорты, которые в Канзас-Сити произвели бы фурор. К счастью, дорогие мои братья и сестры, мы находились не в Канзас-Сити. Здесь эти белые шортики выглядели вполне уместно. Как тропический шлем на берегах Замбези. В них даже была капелька консервативности — правда, совсем крошечная.
— Вивиан Паттерсон, — представилась она. — А вы Джек Вонс. Кэл только что о вас рассказывал.
Флюиды, исходившие от нее, противоречили внешности. С красавицами так иногда случается. Ты так впечатлен, что не видишь ничего за потрясающей внешностью. Не замечаешь необычный блеск в глазах, огонь жизни и налет таинственности, которым обладают некоторые люди. У нее всего этого было в достатке.
Ноги на минуту ввели меня в заблуждение, но это вполне объяснимо, ведь безупречные манеры не то, чего я ожидал. Еще один сюрприз, спрятанный за вуалью красоты. Она могла бы сойти за богемную пустышку, если бы не едва заметный английский акцент с трудноуловимой примесью чего-то еще. Ее взгляд не был откровенно сексуальным, просто самоуверенным и немного оценивающим. И все же некоторая сексуальность в нем присутствовала, где-то там, в глубине. Нежилась, как кот на персидском ковре. Понимаете, о чем я? Это было органично, естественно, без фальши, ничего напускного.
Мы сели, Кэл отлучился на минуту. В воздухе повисло обычное в таких случаях неловкое молчание — по идее, его надо было разбить, как глиняный горшок с подарком. Но я решил — пускай повисит. Зачем говорить глупости, если в этом нет острой необходимости? Кроме того, молча можно почувствовать человека. Я многих так поймал, когда был полицейским.
— Кэл сказал, что вы раньше служили в полиции.
— Да, в Нью-Йорке.
Уже успел — вот старый засранец! В принципе, я понимал, почему он это сделал. Нам приходится иметь дело с богатыми, знаменитыми и нервными людьми. Они считают, что раз я бывший коп, то вряд ли угоню «хаммер» или разболтаю что-нибудь бульварной прессе. Может, они и правы, хотя я думаю иначе. Либо ты честен, либо нет. Я не вор и умею держать язык за зубами, но не благодаря академии. Мне вколотил это в голову отец при помощи ботинка и прочих подручных предметов. Кроме того, я читал правильные комиксы.
— Я подыскиваю тренера для моего отца, — продолжила девушка. — Вам надо будет приезжать к нам домой. На самом деле там довольно неплохо. Это не проблема?
Я обрадовался, что она заговорила, я мог разглядывать ее, не боясь показаться бестактным. У нее были блестящие черные волосы китаянки, но больше она смахивала на метиску, смесь европейской и азиатской расы. Все говорило о том, что она нездешняя.
— Не возражаете, если я задам вопрос? — спросил я.
— Пожалуйста.
— У вас почти настоящий английский акцент.
— Когда я была маленькой, то посещала школу в Англии. Полагаю, он еще остался, я имею в виду акцент. Ну, так что вы думаете?
— О чем?
— О том, чтобы тренировать отца. А вы о чем?
Кэл вернулся в офис, и я чувствовал, что он наблюдает за нами, сидя на вращающемся стуле.
Я рассмеялся.
— Я решил, что вы спрашиваете об акценте. То есть что я о нем думаю.
— И что же?
— Пусть останется, звучит приятно.
— Спасибо, — улыбнулась она.
— Слушайте, ребята, давайте о деле, — взмолился Кэл. — Я тут пытаюсь немного заработать на жизнь.
— Где он живет? — спросил я. — Я имею в виду, ваш отец. Придется накинуть за время дороги.
— Без проблем. Он живет на Сансет-Бич.
Она ждала, какое впечатление произведет на меня адрес. Я не удивился. Видно было, что она богата. Дорогая, но неброская одежда, часы «Картье», маленькие бриллианты. Перешло по наследству? Вряд ли. Недоставало специфического запаха старых книг.
— Сансет-Бич? Знаю. Меня, правда, всякий раз выставляют оттуда с наступлением ночи.
Несколько секунд она смотрела на меня, будто я сказал что-то чересчур откровенное. Затем рассмеялась.
— Думаю, вы понравитесь отцу.
— В самом деле? Почему?
— Вы носите маску. У вас есть тайны. Ему такое нравится. Люди смотрят на вас, но не видят истинного лица. Но отец увидит. И я вижу.
— Я тоже вас вижу.
Она оглянулась.
— Полагаю, курить здесь нельзя.
— Не думаю, что Кэлу это понравится. Он курит свои сигары на улице.
Она внимательно на меня посмотрела.
— Я вас видела раньше. Вы ходите в клубы?
— Ходил, когда работал в одном из них.
— В котором? Я знаю все.
Я назвал клуб.
— Дайте угадаю: вы были вышибалой. Не обижайтесь, но вы принадлежите к тому типу людей, которых обычно ставят у двери.
— Серьезно? А я всегда считал, что это работа по связям с общественностью, ну, точнее, темная ее сторона.
— Вот видите! — торжествующе заявила Вивиан. — Еще одна ваша маска. Скажите, кто вы на самом деле, Джек Вонс?
— Не знаю, — честно ответил я. — Правда, понятия не имею.
— Господи Иисусе, — вздохнул Кэл. — Такие разговоры меня убивают.
Он вскочил со стула и демонстративно вышел из офиса. Я был рад, что мы остались наедине с Вивиан.
По-видимому, девушка мне поверила. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга. Я чувствовал, что нам обоим хочется продолжить разговор. С такой, как она, действительно интересно поговорить.
— Я вас понимаю, — сказала она, оглядывая комнату. — Это потому, что я слишком много путешествую. Через какое-то время все начинает казаться чужим, даже собственная личность.
Она серьезно посмотрела на меня, словно оценивая, как я отнесусь к ее словам.
— Кажется, и я вас понимаю, — ответил я.
— Думаю, да.
Потом вернулся Кэл. Мы разговаривали втроем, но не знаю, сказал ли я хоть что-нибудь в тему. Ей нужен был надежный человек, чтобы тренировать на дому ее отца, полковника Паттерсона. Все это не имело значения. Если бы она попросила, я бы закапывал столовой ложкой дохлых ослов у нее в саду. Мы были знакомы уже тысячу лет. Просто следовало познакомиться заново. Торопиться было некуда.
Когда она ушла, Кэл устремил на меня неодобрительный взгляд. Он повертел в шишковатых пальцах карандаш и покачал головой.
— И что это за бред? — спросил он хриплым голосом.
— Как что? Она же сказала — я буду тренировать ее отца.
— Я не про то, что слышал, говнюк, а про то, что видел.
— Не понимаю, о чем ты.
— Вот тормоз. Вы же так и приклеились друг к дружке. Когда она встала, я уж решил, что сейчас с нее трусики сами слетят.
— Ты чокнутый, — буркнул я.
