Следующие полчаса ушли у нас на то, чтобы убедить «мсье Тенде», что у нас нет никаких дурных намерений. Ради того, чтобы уговорить старика рассказать нам, как найти семью, в доме которой хранится его драгоценный свадебный подарок, пришлось клятвенно пообещать, что мы всего лишь посмотрим на этот подарок и ни в коем случае не станем пытаться забрать его с собой.
Предстоящее путешествие до населенного пункта Табришат не вызывало у меня особого энтузиазма, потому что у нас было всего лишь два варианта, как туда добраться. «Более удобный» вариант состоял в том, чтобы дождаться подходящей попутной лодки, которая доставила бы нас до города Гао, а уже там найти машину, направляющуюся в отдаленный город Тесалит — именно на полпути к этому городу и находился Табришат. Недостаток данного варианта заключался в том, что на дорогу ушло бы более недели, поскольку в ожидании попутной лодки пришлось 6ы провести еще несколько дней в этой деревне, где по ночам к нам снова могли нагрянуть тарантулы и кобры.
Согласно второму варианту, нам надлежало отправиться к колодцу, который находился в нескольких километрах к северу от этой деревни и к которому, как сообщил нам Модибо, пару дней назад из Тесалита прибыл небольшой караван туарегов. Оставалось только убедить этих самых туарегов, собирающихся обратно в Тесалит, взять нас с собой. В этом случае мы добрались бы верхом на верблюдах до Табришата максимум за три дня. Недостаток данного варианта заключался в том, что нам пришлось бы ехать по одной из самых жутких пустынь мира, а наш опыт езды верхом на верблюде был, мягко говоря, более чем скромным.
Мы попрощались с Диамом Тенде и отправились обратно в деревню, споря между собой, какой же вариант является для нас более приемлемым.
— Откровенно говоря, меня не очень прельщает перспектива оказаться в глубине Сахары, — сказал профессор. — Я даже и в Барселоне-то почти никогда не ходил на пляж, потому что не люблю, когда потом из одежды сыплется песок. Еще я очень плохо переношу температуру свыше пятидесяти градусов. Кроме того, после твоих рассказов о туарегах они не вызывают у меня особого доверия.
Касси, заново заплетая на ходу свою косичку, посмотрела на небо и тяжело вздохнула.
— А вот для меня жара не проблема, — сказала она, — да и езда верхом на верблюде по пустыне с ночевками под звездами меня вполне устраивает… Лишь бы только… — Касси с отвращением поморщилась, — лишь бы только не находить по утрам в своих ботинках змей.
— В пустыне водятся скорпионы… — напомнил профессор.
— Не надо меня стращать, — криво улыбнувшись, произнесла Кассандра. Затем она посмотрела на меня и спросила: — А ты? Почему ты молчишь?
— Я — за то, чтобы обратиться к туарегам.
— Ура! — радостно воскликнула Касси. — Двое против одного.
— Однако профессор, в общем-то, прав.
— Что ты хочешь этим сказать? — ошеломленно пробормотала Кассандра.
Я несколько секунд шел молча, уставившись в землю и размышляя о том, как бы изложить свои мысли так, чтобы они не показались моим друзьям обидными.
— Мне кажется, — наконец заговорил я, взвешивая каждое слово, — что мы подвергнем себя излишнему риску, если все трое поедем через пустыню. — Оторвавшись от созерцания носков своих ботинок, я поймал на себе взгляд пары настороженных зеленых глаз. — Пустыня — это совсем не то романтическое место, каким ты ее себе представляешь. — Я обнял Кассандру рукой за талию. — Находиться в пустыне опасно не только потому, что там очень жарко и нет воды, но и потому, что по ней бродят различные разбойничьи шайки. Я считаю, что будет правильнее, если вы с профессором вернетесь в Томбукту и подождете там, а я попытаюсь добраться до Табришата. Я возьму с собой цифровой фотоаппарат и постараюсь сделать огромное количество снимков этого таинственного ящичка. Из Табришата я отправлюсь по автодороге в Гао, а оттуда на лодке вернусь в Томбукту, где мы и соберемся опять все вместе.
— То есть ты предлагаешь, чтобы мы с профессором прохлаждались в комфортабельной гостинице, а ты отправился в пустыню с какими-то незнакомыми людьми и рисковал там своей жизнью? — По мере того как Кассандра произносила эти слова, ее голос звучал все более негодующе.
— Да, именно это я и предлагаю.
Кассандра убрала мою руку со своей талии и преградила мне путь, уперев руки в бока.
— Понятненько… — процедила она сквозь зубы, едва сдерживая ярость. — Девочка и старичок отправятся в укрытие, а наш бравый герой в одиночку ринется навстречу смертельным опасностям.
— Я совсем не это хотел сказать.
— Не прикидывайся дурачком, Улисс.
— Касси, дорогая, я просто не хочу, чтобы с тобой и профессором случилось что-нибудь плохое. Я…
Я попытался положить руку на плечо Кассандры, но она рез-ко оттолкнула ее.
— Не зли меня, приятель! — выпалила она и с вызывающим видом произнесла: — После того как мы проделали такой огромный путь, я не собираюсь взять и повернуть назад только потому, что ты вдруг решил изобразить из себя настоящего мужчину.
Стояла такая ужасная жара, что я не нашел в себе ни душевных, ни физических сил спорить с этой строптивой женщиной.
— Хорошо. Поступай, как ты считаешь нужным. Я всего лишь высказал свою точку зрения.
— В следующий раз, прежде чем высказывать свою дурацкую точку зрения, хорошенько подумай, — сердито проворчала Кассандра.
Мне не хотелось продолжать этот спор, в котором я все равно не смог бы победить, а потому я ограничился тем, что шумно вздохнул и посмотрел на профессора, наивно ожидая получить от него поддержку.
— Профессор, а вы? — спросил я. — Вы-то что думаете по этому поводу?
Профессор, к тому моменту успевший опередить нас на несколько шагов, остановился и задумчиво посмотрел на носки своих ботинок.
— У меня нет ни малейшего желания шастать по пустыне, однако я согласен с Касси. Я готов рискнуть ради того, чтобы добраться до пресловутого ящичка с изображением символа тамплиеров, и если уж ехать в Табришат, то всем троим.
Итак, решение было принято: мы едем втроем. После того как мы собрали свои вещи, Модибо дал нам провожатого, чтобы тот довел нас до колодца, возле которого разбили свой лагерь туареги — «люди в синих одеждах». Дела у нас обстояли, в общем-то, не так уж и плохо. Мы узнали о местонахождении предмета, ради которого приехали в эту страну (хотя нам все еще не удалось толком разобраться, что же это все-таки за предмет), болезни пока что обходили нас стороной, а на небе появлялось все больше белых облачков, с которыми мы связывали надежду на ослабление удушающей жары. Тем не менее, как только мы решили отправиться в Сахару, у меня появилось какое-то неприятное предчувствие.
Предчувствие, которое, к сожалению, оказалось не напрасным.
Несмотря на то что мы пробыли в деревне менее суток, прощание с ее жителями было таким трогательным, как будто мы прожили здесь несколько месяцев. Нам пришлось обняться буквально с каждым из жителей, и при этом потребовались большие усилия, чтобы убедить их, что мы не можем задержаться в их гостеприимной деревне еще на какое-то время. Следуя своим обычаям, они хотели приготовить для нас прощальный обед, после которого мы должны были пройти обязательный, как принято у африканцев, ритуал обращения к добрым духам с просьбой защитить нас в пути от духов злых. Я с грустью подумал, что подобная защита, если бы, конечно, она и в самом деле существовала, пришлась бы очень даже кстати.
Окруженные толпой детей, мы вышли из деревни, и посреди этих беззаботно снующих туда-сюда босоногих и почти голых ребятишек я в своей куртке, штанах и ботинках на рифленой подошве и с громадной дорожной сумкой в руках выглядел, наверное, довольно нелепо.
После того как мы прошли пару бесконечно длинных километров под безжалостно палящим солнцем, которое все никак не могли закрыть собой набежавшие на небо облака, наш проводник остановился и, вытянув руку, показал на расплывчатое темное пятно, маячившее впереди, как мираж.
