Берегите матерей!

Мама, и ты в свой час
                черную шаль надела,
Шаль, у которой концы
                от горьких слез солоны,
Кос молодых черноту
                укутала тканью белой,
Черной прикрыть пришлось
                белый блеск седины.
Точно волокна туч,
                точно дымов волокна
Сбросил на белый снег
                буйного ветра порыв,
Словно бы лампы свет,
                льющийся тихо в окна,
Злой потушили рукой,
                наглухо ставни закрыв,
Черная, черная шаль,
                древняя шаль горянок!
Вас, отошедших в вечность,
                длящийся век наказ.
Нет у ней бахромы,
                вышивок нет багряных…
Носят ее живые —
                значит, помнят о вас!..

Движутся черные тени
Весны, осени, зимы.
Длится, не убывая,
Траурный их черед.

И — мне теперь сдается —
Колокол Хиросимы,
Колокол поминальный,
Он и над ними поет.

Движутся черные шали.
Все же их что-то много!..
Слышится мне над ними
Мерный, тяжелый звон.

Словно гора Ахульго
Все еще бьет тревогу
И насыщает воздух
Музыкой похорон.

Черная горская шаль,
                с детства ты мне известна,
Издавна почитаю
                тихую скорбь твою.
Песни твоей печаль,
                хотя она бессловесна,
Я до конца понимаю,
                вместе с тобой пою.

Песня черной шали

Я — черная шаль,
И черна потому,
Что ныне печаль
У кого-то в дому.

Средь ночи беззвездной,
Средь белого дня
Нет в мире покрова
Печальней меня.

Я — черная туча
Над вешней долиной,
Воронье перо
На груди голубиной.

Гроза, что затмила
Сияющий день,
Загубленной радости
Черная тень.

Я — черная шаль,
Я черна оттого,
Что носит сиротство меня
И вдовство.

В сердцах матерей
Я живу неустанно.
В груди дочерей
Я — как черная рана.