Горянка

Ужель не спасут твои руки
Алиевой Аси глаза?

Должна она жить, и учиться,
И чувствовать счастье свое.
Из пединститута в больницу
Примчались подружки ее.

Внизу, возле лестницы самой,
Шепнула одна из девчат:
«Я думаю, что телеграммой
Мы вызвать должны Хадижат».

Кружился вокруг чуть заметный
Снежок.
            А в театре как раз
Достичь своей цели заветной
Спешил Айгази в этот час.

Запел он: «О, выгляни, пери,
О, брось из окошка хоть взгляд!»
Зал полон. И только в партере
Два кресла свободных стоят.

* * *

Лицо Хадижат как из мела:
«О, горе мне! Ранена дочь!»
Сбежались соседи, чтоб делом
Иль добрым советом помочь.

«Не плачь. Перемелется горе.
Даст бог ей здоровья опять».
«Я верю, что будем мы вскоре
На Асиной свадьбе плясать».

«Самой тебе дочку не худо
Проведать. Она тебя ждет».
«В Хунзах отправляйся, оттуда
Доставит тебя самолет».

Пятнадцать минут до отлета,
И нет уже мест, говорят.
Но, к счастью, отзывчивый кто-то
Билет уступил Хадижат.

Нагрелся мотор от работы,
Летит самолет, а внизу
Аулы похожи на соты,
На ленту похожа Койсу.

И зяби чернеют в долине,
Хоть снег не сошел еще с гор.
Летит самолет. И в кабине
Два горца затеяли спор.

Но в небе словесную схватку
Закончить они не смогли:
Пошел самолет на посадку,
Коснулись колеса земли.

* * *

«Девчонки, идем». — «А не рано?»
«Нет, если идти, то пора».
Назначено дело Османа
Сегодня на десять утра.

Порядочно в зале народа.
Студенты. Ишь, сколько их тут!
Вот кто-то у самого входа
Отрывисто крикнул: «Ведут!»

Заложены за спину руки.
И слева и справа конвой.
Осман, озираясь в испуге,
С поникшей вошел головой.

Введен за свое преступленье
Держать он ответ в этот зал.
И, стоя, ему обвиненье
Народный судья зачитал.