Горянка

Белым дням вела я счет
С той поры, как ты ушла:
Четки белые мои
Много раз перебрала.

И ночам вела я счет
С той поры, как ты ушла:
Четки черные мои
Много раз перебрала.

Заглядевшись на звезду,
Что роняла яркий свет,
Снова думала: «А ты
Видишь ли ее иль нет?»

Я косулю на скале,
Недоступную для пуль,
Часто вижу. Может, ты
Родом тоже из косуль?

Узнавала о тебе
Я от камушков речных:
В час гаданья пред собой
Я раскладывала их.

Стукнет ставней ветерок,
Всполошусь я: это ты!
Кто ни ступит на порог,
Всполошусь я: это ты!

Вай, как вздрогнула, когда
Замело тропу снежком!
Ведь ушла — забыть ли мне!
Ты из дому босиком!

И от этого теперь
Я совсем ночей не сплю.
Завтра утром я тебе
Вещи теплые пошлю.

Ты здоровье береги.
По ночам, моя краса,
Глаз над книжкой не слепи —
Не казенные глаза.

Осторожней быть прошу
Я тебя не без причин:
Говорят, в Махачкале
Табуны автомашин.

Для меня, не для тебя
Близится молитвы час.
Чтоб аллах хранил тебя,
Совершить спешу намаз!»

* * *

Ту зиму забудешь едва ли,
Была она злее врага.
Отары совсем отощали,
И толстыми стали снега.

Осталась трава под снегами,
А снег неприступен почти.
Голодные овцы губами
Старались его разгрести.

Но снегом колючим и твердым
Лишь ранили губы они
И падали, вытянув морды.
О, сколько их пало в те дни!

Как мог, укрывал от метели
Ягнят на кутане Али.
От стужи усы побелели
И слезы к щекам приросли.

Зима своим саваном белым
Покрыла кутаны. Беда!
И ночью, и днем то и дело
Гудели о том провода.