Еще со времен Ярослава Над светлой водой Муховца В жару привечала дубрава Охотника, смерда, гонца. И князя со славной дружиной, Купца из заморских земель… В затоне желтели кувшинки И тыкались рыбы о мель. А ночью над сонным причалом Крик выпи будил тишину И зыбь осторожно качала, Как будто младенца, луну. Земля эта слышала стоны И палицы, и тетивы, Хазарских подков перезвоны И песни янтарной Литвы. И польской мазурки веселье В таинственном блеске свечей, И шляхты надменной похмелье Под лязг кровожадных мечей. Земля эта все испытала: И срам поражений, и бред Бесчисленных битв, и опалу, И славу державных побед. Но то, что уже неизбежно Ей вновь испытать предстоит, Страшнее чащоб беловежских И в прошлое канувших битв. …………………………………. Сорок пятая немецкая дивизия — Тысячи касок на головах, В которых мысли только о провизии И о прочих трофейных дарах. Прославленная дивизия сорок пятая… Под твоими сапогами стонал Париж, А Варшава от прицелов твоих попрятала Мальчишек и голубей спугнула с крыш. Но все это было репетицией генеральной Перед спектаклем под названием: «Совершенно секретно»… Главный режиссер мнил себя гениальным И ждал, когда же наступит лето. Чтобы на фоне естественных декораций — Синей реки и зеленого леса, Да птичьей морзянки, маскирующей рацию, Распахнуть, как занавес, дымовую завесу. Брест одноэтажный, как на ладони, Сладко потягивается во сне… Еще мгновение — и он застонет, И станет метаться в каждом окне. Вздрогнет полураздетая крепость: — Провокация или война?.. Уже незачем разгадывать этот ребус, Когда рухнула казарменная стена. Когда из дымящихся серых развалин Выползают полуживые тела, На которых с картины взирает Сталин, Самодержавным взглядом орла. Кто-то, умирая, зовет маму… Кто-то застегивается на ходу. … Майор Гаврилов, принимай команду! Больше некому в этом аду. По разбитым клавишам и цимбалам, По горящим нотам — Быстрей! Быстрей! — Комиссар Фомин уводит в подвалы Обезумевших женщин и детей.
