Однажды, ещё совсем девчонкой, Келейос спросила её, откуда эти шрамы. Среди учеников и подмастерьев шли бесконечные споры, что она скрывает, и почему, и как. Паула смотрела в пустоту, задумавшись, казалось, совсем о другом. Потом ответила:
– Когда-то я была молодой и глупой. Меня вызвала чернокнижница, и мы встретились на арене. Я бы могла убить её. Она лежала у моих ног и не могла пошевелиться, но я почитала Матерь Благословенную и пощадила её. – Она повернула слепые глаза к Келейос. – Но она была зла, и за то, что я оставила её в живых, она мне сделала вот это.
Насколько знала Келейос, из всех учеников только ей была оказана честь услышать это, и она никому не рассказывала. Именно этот рассказ дал Келейос смелость или трусость убивать на арене. Два вызова – две смерти, когда она уже была подмастерьем. С тех пор, как она вернулась из странствий и стала мастером, её не вызывал никто. Когда её лишили ранга мастера, был один вызов, но она когда-то была мастером, и чародей погиб. – Войди, детка. Твой чай готов. – Мастер Паула, я пришла пророчествовать. – Мне это известно. Чай тебе поможет совладать с силой. Вокруг тебя искры магии вьются, как мухи. Выпей, потом пророчествуй.
Келейос протянула руку, и в неё скользнули чашка с блюдцем. Она слишком быстро поднесла чашку к губам, и янтарно-зелёная жидкость плеснулась через край.
– Лотова кровь, что это я сегодня такая безрукая?
– Успокойся, детка. Чай снимет остатки заклятия, которое тебя сегодня дважды чуть не убило.
Изящная белая чашечка была расписана снаружи голубыми лавандовыми веточками. Изогнутая ручка удобно ложилась в пальцы. Келейос глубоко вдохнула ароматный пар. Перечная мята, сильный аромат, напоминавший лето и свежесорванные листья. Аромат ромашки, похожий на слабый запах летних яблок. Келейос коснулась губами позолоченного ободка и отпила глоток. Чай был горячий, но не обжигающий, в нем чувствовалась магия. Угадывалась сладость цветков лаванды, знакомый аромат корня валерианы, укроп, тысячелистник. Келейос хорошо знала это зелье. Каждый глоток укреплял уверенность, каждая капля убирала одно из заклятий. Допив, она осторожно перенесла чашку по воздуху и поставила рядом с небольшим круглым чайником. – Тебе лучше? – Намного, мастер, спасибо. Паула хмыкнула:
– Для того я здесь и сижу. – Она откинулась на стуле, но Келейос сесть не предложила – знала, что это не нужно. – Давай, детка, рассказывай сон.
Келейос стояла и смотрела на затемнённые стены. Глубокий вдох – для контроля и направления силы, – и она коснулась стального спокойствия, удерживавшего её сон. Сталь треснула, и сон выпорхнул на свободу, как бабочка.
– И сон кончился. – Она моргнула, осела и глубоко, судорожно вздохнула. Когда она подняла глаза, Паула сидела неподвижно. – Что нам делать, мастер?
– Давай-ка, детка, сядь и выпей ещё чашечку чая, а пока подумаем.
Келейос с благодарностью села. Если бы не заклинание в чае, она бы сейчас могла только спать. Налив вторую чашку, она предложила: – Налить тебе, Паула?
– Нет, это зелье все тебе, – сказала, не пошевелившись, травница, и продолжила: – Пророк – ты. И это послание – тебе. Что ты о нем думаешь?
Келейос отпила чаю и сказала, подбирая слова: – Все до ужаса ясно, Паула. Великая тьма, будь то дыра или окно, – это символ смерти. В одной смерти я уверена: Фельтан. – Я тебе сочувствую, Келейос. Ты ему скажешь? – Как сказать восьмилетнему мальчику, что ты видела его смерть? – Значит, не скажешь?
– Ещё не знаю. Я его привела в эту школу на обучение. Он уже сумел привлечь фамилиара. Ты сама знаешь, как это редко удаётся необученным травникам.
– У него большие способности, – кивнула Паула.
– Я привела его сюда и, может быть, привела на смерть. – Ты не должна так думать. Келейос глядела на стол. – Но так это мне видится. – Мне нечем тебя утешить, Келейос. Я сама видела смерть в картах. Нелегко и непросто решить, что делать с таким знанием. Келейос кивнула, потягивая чай. – А остальной сон? – спросила Паула. Келейос глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – Стены замка падут. Не знаю, от магии или под ударами оружия. Колдунья Фиделис совершит предательство, из-за которого нас победят. Как она это сделала сегодня ночью.
Паула посмотрела на неё и ничего не сказала. – Ты знаешь не хуже меня, что это была Фиделис. Ни одна травница в этой школе на такое заклинание не способна. Кроме, конечно, тебя. – Тебе Фиделис всегда не нравилась. Келейос не была уверена, что это вопрос, но все же ответила:
– Нет, я не в восторге от чёрной магии. Я считаю, что есть чары, которые не предназначены к применению.
– Почему тогда они есть в книгах? Кто-то должен был их создать. – Знаю, знаю. Все тот же старый спор. – Вы с ней уже больше двух лет живёте в одной комнате.
– И я тебе благодарна, что ты за меня боролась. Было бы ещё хуже вернуться в общежитие подмастерьев. – Я знаю, что это было бы хуже. – Паула умолкла, глядя слепыми глазами на свои сплетённые руки. – Ты думаешь, это связывающее заклятие было покушением лично на тебя?
– Нет, я думаю, просто чтобы пророчество сохранилось в тайне. – И фантазм…
– С той же целью. Сохранить секрет о решённой судьбе замка.
– Ты в самом деле думаешь, что Алиса могла спрятаться от фантазма?
– Иначе быть не могло!
– Могло, если на неё сначала наложили связывающее заклинание. Оно привязало её к первому сну, что к ней пришёл. – Но с какой целью? – Келейос.
– Чтобы я кинулась её спасать? Но это бессмысленно. Фантазм почти наверняка покончит с любым пророком.
– Да, но ты здесь, живая и здоровая. И ты закрыла башню от фантазма – задача нелёгкая.
– Ты хочешь сказать, что сегодняшняя ночь была подстроена специально для меня, единственного
