взяла.
Харкия была высокой и все ещё сохраняла следы былой красоты, той, которую видела Келейос, когда пришла сюда с намерением её убить в прошлый раз. Теперь её согнули и скрючили годы. Нет, всего несколько лет не могли такого сделать. Женщина начала говорить сама с собой, подражая голосу Келейос прошлых лет. И спор двух голосов пошёл по накатанному кругу.
– Я отдала за силу юность, красоту и здоровье. А чем пожертвовала ты?
– Я рискнула жизнью и бессмертной душой – и выиграла. – Нет!
– Да, я сделала то, чего ты боялась, и теперь ты потеряла молодость и силу, что позволяли тебе идти за мной.
– Лгунья, ты пришла за силой, ты хотела отправиться в бездну.
– В бездну, куда боялась заглянуть даже Харкия Колдунья? Я была ребёнком. Я боялась.
Колдунья спрятала лицо в ладони, но все ещё говорила за Келейос:
– Ты убила мою мать. Я пришла ради мести, не за силой. И все же я, которая не искала, обрела её, а ты, которая искала, не можешь похвастаться находкой.
– Нет. Харкия заплакала, и голоса пропали.
Шесть лет назад Келейос могла бы её убить. Харкия была сильна, могущественна и зла. Теперь же у Келейос шевельнулась жалость, которой она и предположить в себе не могла. Вложив в ножны Ак Сильвестри, она повесила его на место; лезвие не хотело уходить. Келейос, по-эльфийски тихо, пробиралась вперёд, развернув на всю длину окровавленное ожерелье, и про себя пела заклятие, связывающее его. Оставить Харкию в живых было более жестоким наказанием. Ожерелье взлетело над седой головой, но колдунья метнулась, как молния.
Харкия соскользнула со стула и присела почти рядом с ним, лицо потекло. Оно было то же самое. но какой-то странной формы, и руки удлинились, вместо пальцев были когти.
Келейос расстегнула ножны Ак Сильвестри, отступила так, чтобы видеть обе двери комнаты и при этом не выпускать из виду демона-оборотня. Открылась дальняя дверь, и в комнату вошла Харкия, такая же высокая и такая же гордо-красивая. Глаза были прикрыты двумя кожаными лоскутами. Кремовое платье, неяркий серый плащ на плечах, приветственная улыбка.
– Как приятно, Келейос, увидеться вновь после стольких лет разлуки.
Открылась вторая дверь, и из неё вышли вооружённые люди. Их было всего шесть, но на их оружии посверкивала магия и по крайней мере с одного меча медленными тяжёлыми каплями стекал яд.
К ней прыгнул длиннорукий оборотень. Взмахнув ожерельем, она хлестнула его по лицу. Тот упал, оглушённый и окровавленный. Она накинула золотые звенья на его тощие плечи, шепнула заклинание и сказала:
– Помоги моим друзьям меня найти и следи, чтобы им не причинили вреда. Теперь иди.
Когда малыш исчез, окружившие её люди нерешительно остановились. Ожерелье было у неё в руках – значит, Алхарзор мёртв, а победить его куда как непросто.
Комната была захлопнута, и телепортироваться отсюда она не могла. Магия поймала её в ловушку и слуги Тени приближались.
– Взять её! – прорезался нетерпеливый голос Харкии. Один ответил: – Так ведь она убила Алхарзора. – Чушь. Она – заклинательница и разбила связь. Алхарзор удрал домой, а ожерелье осталось у неё. Неужто ты думаешь, что его могла убить одна девчонка?
Они так не думали, и это их убедило, чего Келейос вовсе не хотела.
– Алхарзор умер, потому что она велела ему не убивать меня. Он мог спастись, сразив меня, но был связан и погиб. И… – Тут её голос изменился, стал глубже и мощнее, и она взмахнула серебряным мечом: – Он не ушёл от вас воистину. Сила его осталась во мне. – Келейос ощутила силу Алхарзора в пульсации меча, и эта сила подчинялась её вызову. Воины нервно и неуверенно затоптались. Харкия бросила в них горсть порошка, и те, в кого он попал, вскрикнули.
– Взять её живой! Все, кто выживет, получит неограниченную свободу пользоваться девчонками. Клянусь Тенью! Нерешительность исчезла. Келейос попробовала последний шанс: – Ни одна женщина не стоит смерти. Тот, кто был с отравленным мечом, ответил: – Эти стоят.
Они бросились, человек с поднятым мечом первый. Разящее серебро запело в её руках, ныряя под его поднятый клинок, находя сердце и проходя ребра, как масло. Это был Алхарзор, со своей великой и живой силой, он дрался вместе с ней и с её мечом. От клинка до плеч она окуталась голубым сиянием, с каждой смертью все заманчивее пел меч. Он кружил ей голову, как голос любовника, но говорил он о ранах и крови, и они манили. Люди в сером лежали у её ног, а она не помнила битвы после первого убитого.
И когда они все легли мёртвыми, она вздохнула, будто вынырнув из глубокой воды. В голове пел меч – сила не Алхарзора, а самого меча. Демон сидел в нем, и Келейос вдруг поняла, что с такой же лёгкостью меч поглотит и её. Один мучительный Образ показал ей, где истинная опасность. И Келейос поставила все свои защиты против заклинаний, овладевающих разумом. Как будто восстанавливала рухнувшие стены внутри себя самой. Она осталась отстранённой от всего мира, не осознавая ничего, кроме наступившего в голове молчания. Осторожно она стала открывать глаза и разум.
Харкия держала около рта серебряный свисток. Келейос не знала, как давно она зовёт, но что-то большое втискивалось через ближнюю дверь. Похожий на ходячую грязь демон втекал в комнату. Меч запел песню смерти. Такой демон ему ещё не доставался. Но Келейос не хотела так скоро снова пускать в дело меч.
Меч горько жаловался, но Келейос показала на студенистую массу рукой и подумала об огне. Огненный шар вылетел из её руки и разбрызгался без всякого вреда. Нужно было больше силы. Меч сулил силу, но Келейос не могла пока ему доверять. Автоматически она обтёрла меч перед тем, как сунуть его в ножны. Там он вёл себя тише, и она могла сосредоточиться на собственной магии. Огонь демону не повредил, может быть, его проймёт холод. Холод, холод, сжигающий лёгкие, раскалывающий кожу, холод, лёд. Все это она прогнала через руки в сторону демона. Ледяная молния белого света ударила тварь, и та завопила, раскрыв пасть. Она была наполовину покрыта льдом и вопила в боли и страхе.
