– Как только можно будет закончить подготовку к пиру.
Метия засмеялась, но это прозвучало горько: – Пир уже почти готов. Сегодня – праздник середины лета. Да, устроим факельное шествие. Я присмотрю, чтобы твоё сочетание прошло как надо, сестра. И пусть оно будет сегодня вечером – темнота для этого лучше подходит. Она стряхнула руки Келейос и вышла. Келейос вернулась к столу и обнаружила, что аппетит у неё уже не тот, что был только что.
Глава 16
ВОПРОС МАГИИ
Тесный сумрак оружейной нарушали только металлические отблески факела на броне и оружии. Факел держал в иссохшей руке старый Баррок. Длинные седые волосы расположились мягкой короной вокруг лысой головы. Но синие глаза светились все той же ясной синевой глубокой воды, где ходит большая рыба.
– Оружие в хорошем состоянии, – заметила Келейос.
Он даже чуть напыжился от похвалы. – Стараюсь, хотя никто больше за ним не приходит. Но я стараюсь, чтобы оно всегда было в порядке, если вдруг понадобится.
Вдоль стен лежало в штабелях и свисало с полок оружие беженцев, которым предоставляли убежище на острове в течение столетий. Тем, кто хотел остаться на острове, не нужно было уже ничего, кроме ножей. Здесь мерцала магия, живая и ждущая. Келейос вошла в эту комнату с Разящим Серебром в руке. Длинными юбками она зацепилась за порог и свободной рукой подобрала пышное платье поближе к телу. Баррок нашёл свободный штырь между боевым топором и большим двуручным мечом. Келейос осторожно повесила меч, погладив тонкую резьбу.
– Какая жалость, что эта вещь тронута демонщиной.
– Ага, великолепная работа. Лучшее, что я видел, а видел я много.
Они повернулись к выходу. Что-то зазвенело в темноте. Длинный меч лежал на полу. Келейос повесила его ещё раз, проверив надёжность. Сквозь ножны она ощущала пульс, жизнь, согревавшую металл. Сквозь его серебряные контуры переливались все поглощённые им жизни. Она дёрнула, он остался на месте.
Когда они были на полпути к дверям, он снова упал.
Она остановила Баррока, который хотел вернуться, и сказала:
– Пусть лежит где хочет, нам некогда играть в эти детские игры.
Они стали подниматься по лестнице. Келейос чуть не споткнулась о меч, вдруг появившийся в шаге впереди неё. Она переступила через него, отправив Баррока вперёд. Потом присела рядом с ним, подобрав юбки: – Почему ты не хочешь оставаться в оружейной?
Он ответил приглушённо и неразборчиво. Она аккуратно расстегнула ножны. Меч поднялся на полклинка:
– Слишком долго я ждал кого-то вроде тебя, чтобы теперь с тобой расстаться. – Как это – вроде меня? – Я сделан эльфом, и мне нужна рука эльфа. Во мне мощь демона, и мне нужна рука демона. Я – зло, и мне нужна рука, меченная злом. Мой создатель хотел править мной, наложив запреты на владение мною. Он был эльф, прошедший бездну и выживший, а это портит кровь. – Меч поднимался все выше, и Келейос пришлось подхватить его за рукоять, чтобы он не упал. Он пульсировал и бился в её руке, пел песню скорби и потерянных лет. – Ты тоже наполовину эльф, и ты прошла бездну и выжила. Ты знаешь, какая это редкость? Я тебя не брошу. Келейос сунула меч в ножны и закрыла застёжку. – И что же ты будешь делать, леди? – спросил Баррок. – Найду другой способ.
После полудня Келейос поехала к морю. Белая кобыла быстро и уверенно бежала по скалистой дороге вдоль обрыва. Кто-то – быть может, Метая, – дал ей имя Снежинка. Келейос предпочитала называть её Тучка.
С дороги она сошла возле Чаечьей Пещеры. Тут было хорошее место для того, чтобы искать раковины – маленькие, но красивые.
Она нашла ведущую к морю узкую и крутую тропу и заставила лошадь пройти по ней. Костюм для верховой езды был не совсем таким, как хотела Келейос. Он был весь из синего бархата, слишком свободен и безнадёжно причудлив, но если никто не станет вопить, что хороший костюм истреплется враз, Келейос его будет носить. Свои сапоги, тщательно вычищенные, она сохранила.
Перед ними расстилался белый песок, отражавший свет тысячей кристаллов-звёздочек. Большая часть песка создалась из Распылённой Хрустальной Звезды, и каждое зёрнышко играло, как крошечная призма.
Она пустила лошадь гулять по берегу, поводья волочились по песку.
Этот зов она ощущала все время с того момента, как стала думать о подарке Лотору к соединению. Обычай был дарить что-то своё, созданное собственной магией. Для заклинателя на это было мало времени, но для заклинателя-эльфа могло хватить.
Она шла над самым урезом воды. Волны набегали на песок, темно-изумрудные в шапочках белой пены. Коричневые пряди водорослей качались в прибое. Волны с шипением взбегали вверх и отползали назад. Неподалёку на берег был выброшен ком водорослей размером с крупного мужчину. Келейос прошла по мокрому поддающемуся песку и опустилась около него. Трава была коричневой и тяжёлой. В ней, среди прядей водорослей, виднелась раковина. Она была маленькой – величиной с последний сустав среднего пальца. Закрученная совершенной спиралью и желтовато-белая, с золотистыми тенями вдоль извивов. Внутренняя сторона, ведущая в шепчущую глубину, была бледно-розовой, сияющей и прекрасной.
Она говорила, как мог бы говорить необработанный металл. Она говорила, что здесь что-то от мощи моря. Это был кусочек дарованной, не сотворённой магии. Если к ней чуть-чуть добавить, может получиться то, что Келейос хочет.
Вода прокатилась по сапогам и намочила штаны до колен. Келейос выпрямилась и осторожно положила раковину в захваченную на всякий случай сумочку. Тучка пришла на зов, фыркая и облизывая её солёные руки. Она повела лошадь наверх, по дороге размышляя. Из раковины она сделает амулет, который позволит Лотору дышать под водой – какое-то время. Немедленное наложение заговора трудно для женщины всего с половиной эльфийской крови, да и при такой спешке он не будет действующим долго. Она улыбнулась, вспомнив, как чёрный целитель ловил ртом воздух на дне лодки. Улыбка исчезла. Это подарок на сочетание,
