буквально превзошли сами себя. Машину разобрали практически полностью. Я даже думала, что они позовут какую-нибудь бабу, чтобы она обшмонала меня. Но мне кажется, что они искали кое-что посерьезнее обыкновенной контрабанды. Когда отец прослышал об этом, он прямо-таки сам не свой стал.
— Ну и что?
Она пристально взглянула на меня и сказала:
— Черт возьми! Ведь все дело в наркотиках, не так ли?
Наступила непродолжительная пауза. И официант воспользовался удобным моментом, чтобы подойти к нам и, сунув мне локтем в лицо, поставить перед моей спутницей тарелку с едой. Затем он точно таким же образом сунул локтем в лицо ей, чтобы обслужить меня. И удалился, весьма довольный собой и тем, что сделал все именно так, как предписывал этикет.
— Ну так как? — повторила она. — На протяжении всей своей жизни мой отец только и занимался тем, что преступал закон; так что следовало бы ожидать, что рано или поздно он докатится и до этого. Все дело в наркотиках. Наверное, те люди на границе каким-то образом прознали, что он ожидает… ожидает поставку, и решили, что я повезу его товар через границу, да? — Она выжидающе глядела на меня. Я молчал, и тогда она снова повторила: — Ну так как же?
— Это ты у нас такая догадливая. А я тебе в этих делах не помощник.
Она вздохнула.
— Да. Ну, конечно, ты здесь не при чем. Но мне кажется, что я все верно просекла. Ведь это многое объясняет. В частности, и то, почему Герцог Логан ушел от него. Герцог всегда говорил, что он будет работать на любого, кто будет хорошо платить — и до поры до времени так оно и было — но он отказался учавствовать в перевозке наркотиков. Надо думать, по моральным соображениям.
— Ну надо же, какой он молодец, — похвалил я.
— Не будь циником.
— Просто все эти парни, кичащиеся своими, с позволения сказать, принципами не производят на меня ни малейшего впечатления. Я знаком с доброй дюжиной рыболовов-любителей, которые равнодушно взирают на бьющуюся в агонии форель, из последних сил борющуюся с нейлоновой леской, и в то же время считают себя образцом добродетели лишь на том основании, что им, видите ли, претит ходить на охоту и стрелять в несчастных животных из ружья. А ещё я знаю одного субъекта, который стреляет исключительно птиц гусей, уток, перепелок, голубей, короче, всех подряд, ему без разницы — и он тоже невероятно горд собой, потому что никогда не убивал крупных животных типа оленей и лосей. Я даже знаю одного охотника на оленей, который каждую осень отправляется на охоту и никогда не возвращается без добычи, но который даже не помышляет о том, чтобы поехать в Африку на сафари и завалить там огромного слона просто так, ради развлечения, ему кажется это безнравственным. Так что, у всех этих принципиальных придурков имеется в загашнике запретный пункт. Табу. Нечто такое, что они никогда не станут делать. И все. Можно почивать на лаврах, упиваясь собствененой доблестью и неотразимостью.
Девушка ещё какое-то время продолжала пристально разглядывать меня.
— А ты? — проворковала она наконец. — Чего не стал бы делать ты, Мэт?
— Ничего такого, — ответил я. — У меня нет дурацких принципов.
— Мы говорили о наркотиках…, - напомнила она.
— Ну да, о наркотиках.
— Это грязный бизнес, ты так не считаешь?
Я пожал плечами.
— Вообще-то, я никогда не задавался целью спасать людей от самих себя. В отличие от некоторых.
— А ты занятный, — констатировала она. — По моим расчетам, ты должен был бы прочесть мне лекцию о том, какое зло несет людям это грязное ремесло, воззвать к моим гражданским чувствам и напомнить о моем долге перед обществом.
— Да с чего бы это вдруг я должен беспокоиться о твоем гражданском долге? — изумился я. — У меня и своих забот хватает.
— Да уж, — со вздохом согласилась она. — Просто мне ужасно хотелось узнать, в чем там было дело. — И немного помолчав, добавила: — Меня кое-что беспокоит. И я хочу рассказать тебе об этом. Наверное, мне не следовало бы этого делать, но раз уж решила, то расскажу обязательно.
— Советую для начала хорошенько подумать, — посоветовал я.
— Не переигрывай, — нервно хохотнула она в ответ. — Это старый трюк, не так ли? Сделать вид, что тебе совсем не интересно, а потом постараться выпытать у собеседника все секреты. Особенно, если до этого вы вместе уже успели побывать в одной постели.
— Давай прекратим весь этот бред раз и навсегда, — сказал я. Ты можешь думать все, что тебе заблагорассудится, но только уж постарайся держать эти свои соображения при себе, ладно? А то договоришься до того, что не заметишь, как на том свете окажешься.
Она испуганно вскинула на меня глаза.
— Да, — пробормотала она. — Я понимаю. Понимаю. Извини. Но ведь ты не из них, ты же хороший мыльчик, правда?
— Я бы на твоем месте не особо на это полагался.
— Черт возьми, — не выдержала она, — но ведь должен же быть кто-то, на кого можно было бы положиться в трудную минуту. Какой бы тогда стала наша жизнь, если бы никто и ни на кого не мог бы рассчитывать? Все дело в одном человеке, Мэт. Он работает на отца, и я его очень боюсь. Он похож… ну, в общем, он чем-то похож на тебя. То есть, он дюймов на пять пониже тебя будет, и волосы у него темные, и я с ним никогда не осталась бы в комнате наедине, но все-таки есть в нем что-то…?
— Что?
Она нахмурилась.
— Не знаю. Внешне вы вроде бы совершенно не похожи, но вот… Это просто мое субъективное ощущение, но он чем-то напоминает тебя. И Герцога Логана. И наверняка у него где-нибудь на теле тоже есть отметины от пуль. Ты берегись его.
Она снова протянула руку и коснулась моей ладони.
— Вот видишь, я уже и в осведомители к тебе напросилась.
Глава 10
После ужина мы совершили поход по казино. Она оказалась ярой поклонницей рулетки, принцип игры в которую оказался очень простым и доступным даже для моего примитивного воображения. Все прочие, более сложные способы потери денег, типа игры в кости, были выше моего понимания. Сказать по совести, я не получаю большого удовольствия от участия во всякого рода сомнительных предприятиях, когда известно наперед, что и с логической точки зрения, и с точки зрения теории вероятности, шансы на успех не велики — и азартные игры на деньги также входят в это число. Но я все же сделал несколько ставок, и этого мне вполне хватило, чтобы окончательно убедиться в том, что, по крайней мере, этим вечером разбогатеть мне так и не удастся; после чего я просто покорно следовал за своей спутницей и молча взирал на то, как она сорит деньгами налево и направо.
Меня нисколько не волновало то, как и на что она тратит деньги, но дело в том, что при этом она ещё и начала довольно активно напиваться, а с этой молодежью никогда не угадаешь, насколько хорошо они осведомлены о возможностях своего организма по части выпивки. У меня даже появилось искушение одернуть её и посоветовать несколько сбавить темп; но в тоже время меня не оставляло подозрение, что она только и дожидается того, чтобы я взял на себя роль строгого родителя, и это будет ещё одна подходящая возможность проинформировать меня о том, что она уже не маленькая, и её пристрастие к выпивки меня никоим образом не касается. В этом возрасте молодежь неизменно стремится к самостоятельности во всем и встречает в штыки любые попытки со стороны окружающих посягнуть на нее. Поэтому я благоразумно промолчал и постарался сам не частить с выпивкой, выпивая лишь один стакан за
