— Я попросил Элизабет удалиться ненадолго. Мне нужно кое-что вам сказать, мистер Хелм. И я подумал, что в её отсутствие это будет легче сделать.
— Конечно, — согласился я. — А как будем проводить переговоры — сидя или стоя?
Он сдержанно улыбнулся.
— Вы, наверное, считаете, что я чересчур официален? Но вы не стесняйтесь, садитесь. Я бы порекомендовал вам вон то большое кресло у окна. Вам там будет удобно. — Он указал мне на кресло, а сам направился к другому, стоящему напротив. — Мистер Хелм…
Я взял свой бокал с выпивкой, и отходя от бара нечаянно задел стойку, отчего фотоаппарат, так легкомысленно засунутый мною в карман брюк, пришел в соприкосновение с деревянной обшивкой, и звук от удара получился довольно громким. Я инстинктивно схватился за карман, желая убедиться в целостности камеры. Логан продолжал что-то учтиво говорить; но звук удара и мое резкое движение заставили его замолчать, и рука его стремительно взметнулась к лацкану надетой на нем куртки защитного цвета.
По идее этот жест требовал радикальных ответных действий с моей стороны. К счастью, встреча на дороге с вооруженным мальчишкой помогла мне обуздать свои рефлексы. Я застыл в ожидании. Его рука остановилась. Я сделал медленный, глубокий вдох, и уже не спеша сунул руку в карман, вынул из неё фотоаппарат и положил его на бар.
— Прежде, чем я уеду отсюда, мне бы хотелось сделать несколько снимков детей, — пояснил я.
Его лицо было непроницаемо. А рука поднялась выше, чтобы поправить узел галстука.
— Я так и думал, — сказал он.
Затем в просторной гостиной наступило тягостное молчание. Я не знал, что делать — смеяться или плакать. Теперь мне было все ясно. Это отточенное, инстинктивное движение рассказало мне о нем все, что мне следовало знать. Это проблема всех людей, привыкших пользоваться кобурой. Дело в том, что они выдают своих обладателей с потрохами, особенно этим грешит плечевая кобура.
И не то что бы она была неудобна для ношения оружия, в особенности в зимнее время; с этим-то как раз все в порядке. Она равномерно распределяет нагрузку и крепится на широкие, прочные ремни, а не на узкую портупею, которая постоянно врезается в тело, словно собирается перерезать вас пополам. Не нужно растегивать пальто всякий раз, когда у вас возникает необходимость взять в руки оружие, и при этом оно не замерзает даже в самые лютые морозы. Хорошая плечевая кобура — наредкость удобная штука; пистолет не выпадет из неё даже в том случае, если вы вдруг вздумаете постоять на голове, и к тому же она надежно защищает оружие от неблагоприятного воздействия стихий и не так бросается в глаза, как пояс. И даже тот факт, что она находится под верхней одеждой не должен огорчать первопроходца, ибо в наши дни внезапная встреча на узкой тропе с разъяренным медведем-гризли ему явно не грозит.
Так обстоят дела с ношением громоздкого, тяжелого револьвера неизменного спутника охотника или следопыта. А вот маленький, плоский автоматический пистолет, взятый на вооружение с виду добропорядочным джентльменом, разговаривающим с сильным английским акцентом — это уже совсем другое дело. Я мрачно смотрел на него. Мне все было ясно. Теперь я понял, что именно так насторожило меня в нем с самого начала — и не только меня, но и Мака тоже. Это был запах дыма, порохового дыма. Из собственного опыта я прекрасно знал, что он никогда не выветривается до конца.
Странная все-таки штука жизнь. Так вот, значит, за кого вышла замуж Бет, после того как ушла от меня, потому что ей, видите ли, было невмоготу находиться рядом с человеком, способным на насилие — за престарелого солдата удачи, нацепившего кобуру и воображающего себя крутым парнем! Час от часу не легче.
Глава 5
Мы оба молчали. Логан медленно подошел к бару и поставил на него свой стакан. Выдержка у него была железная; он не пролил ни капли. Что ж, я тоже был не новичком в этом деле. Он взял фотоаппарат и рассеянно повертел его в руках.
— Ветцлар, Германия, — прочитал Логан и перевел взгляд на меня. Вообще-то, я не симпатизирую немцам, но вот оптику они выпускают и в самом деле неплохую. Вы так не считаете?
— В общем-то, да, — согласился я.
На его лице появилось досадливое выражение. Наверное, он все никак не мог решить для себя, следует ли пытаться объясниться со мной и просить понять его правильно, даже не подозревая о том, насколько хорошо я его понимал. Сам я однажды уже попытался бросить свое жестокое ремесло, это случилось сразу же после войны. Я стал респектабельным, в меру преуспевающим гражданином, у меня был уютный дом и любящая семья, но было достаточно одного-единственного сбоя, чтобы эта иллюзия рассыпалась на глазах. Наверное, в его жизни тоже произошло нечто похожее, иначе бы он никогда снова не взялся бы за оружие.
Да уж, наверняка это тот же самый пистолет, что служил ему верой и правдой в прежние времена. Ведь он наверняка бережно сохранил его, как, впрочем, поступил бы и любой другой на его месте, убеждая себя в том, что теперь это всего лишь память, сувенир из прошлой жизни, старый слуга, отправленный на покой после многих лет безупречной службы. И у меня тоже был такой пистолет, пролежавший в запертом ящике стола в течение почти пятнадцати лет после войны; до тех самых пор, пока однажды мне опять не понадобилась его помощь. Я снова взял оружие в руки и лишился его, так что теперь за голенищем моего сапога скрывался бездушный, новенький ствол 38-го калибра, и вне всякого сомнения, когда-нибудь настанет день, когда я постараюсь убрать в дальний ящик и его, а заодно и избавиться ото всех воспоминаний, которые к тому времени будут с ним связаны — однако, даже отправляя его на покой, я все же не забуду снарядить его новой обоймой и снять с предохранителя.
Я отчетливо представлял себе Логана у письменного стола в кабинете вот он вставляет ключ в замок, выдвигает заветный ящик, надевает на себя кожаную сбрую и сует пистолет в кобуру. Делает он это неохотно, как будто подчиняясь какой-то неведомой и непреодолимой силе — но, возможно, у него просто перехватило дыхание от волнения, охватившего его в тот самый момент, когда он снова почувствовал в своей ладони холод оружия. Со мной такое бывало. Конечно, Логан был старше меня. Так что вполне возможно, что он и не помнит, что чувствовал в тот момент. Говорят, с некоторыми такое случается.
Я прекрасно понимал его. Мне его было даже в какой-то мере даль. Это вовсе не означало, что я непременно брошусь ему на помощь, и не стану пытаться лишить его того, что ему по праву не принадлежит — а в том, что никаких моральных прав на Бет у него нет, я практически не сомневался.
И тогда я сказал:
— Вы, кажется, хотели мне что-то сказать.
— Да-да, — встрепенулся Логан. Он отпил небольшой глоток из своего стакана, зачем-то заглянул в него и снова поднял глаза. — Моя жена написала вам письмо.
— Да.
— Но она не была уверена в том, что поступает правильно, — продолжал он. — Она сама сказала мне об этом, понимаете?
— Почти.
Немного помедлив, он решительно выпалил:
— Мистер Хелм, я сам в состоянии позаботиться о своей семье, и ничья помощь мне не нужна.
— Ясно, — сказал я.
— Мне не хотелось бы показаться негостепиимным, — продолжал Логан, но вы не производите впечатление человека, который будет слишком переживать от того, если один раз в жизни ему придется пообедать чуть позже обычного. Вы сможете заказать себе отличный обед по возвращении в Рино. А на будущее, если у вас появится желание время от времени видеться со своими детьми разумеется, я не стану возражать против этого — то прошу сообщить мне об этом заранее, и я организую вам встречу с ними где- нибудь на нейтральной территории, подальше отсюда. Надеюсь, я ясно выражаюсь?
— Вполне, — подтвердил я.
Он улыбнулся.
— Чужой акцент иногда бывает заразителен, вы заметили? Со мной иногда тоже случается такое. Это
