Помощь Конца заключалась не только в тайном наблюдении за библиотекой, но и в том, что он должен был найти для их небольшой дружины еще одного заговорщика. К огромному изумлению Камушка и Певца, им оказался Наблюдатель Гриф, который не завоевал титула первого гуляки, забияки и скандалиста в Замке Ладони только потому, что это место давно закрепилось за самим Ночным Певцом. Гриф не принадлежал к так называемым послушным мальчикам и наверняка не выдал бы старшинам своих товарищей. Все пустые споры на его счет Конец оборвал самым простым способом:
— Я делю комнату с одним из лучших здешних Наблюдателей. Как вы думаете, сколько времени ему понадобится, чтобы заметить, что мы с вами что-то задумали?
С ним трудно было не согласиться. Поэтому с Грифа взяли торжественную присягу, что он «запрет рот на замок» и ни словечка не проронит посторонним, если не хочет, чтобы ему «собственные уши натянули на задницу».
Шпионская вылазка, проведенная совместными усилиями трех «читателей мыслей» и одного «иллюзиониста», принесла не слишком блестящие результаты, им удалось только понять, что тайное хранилище Черепах находится где-то в Замке. Это было весьма правдоподобно — наверняка жадные бумаголюбы не вынесли бы даже мысли о том, что их драгоценные собрания могут находиться где-то далеко от них самих. Но где может располагаться эта потайная сокровищница Стражников слов?
И тут на помощь им пришла давняя страсть Ночного Певца.
Певец, практически выросший и воспитанный в Замке, знал его как собственный карман. А кроме того, Творитель, с детства пылко увлекавшийся архитектурой, уже давно и с любовью рисовал и собирал планы Замка. Все они надежно хранились в сундуке: от тех, которые чертила еще неуверенная детская рука, до самых новых, тщательно выверенных вертикальных и горизонтальных разрезов, вместе с сопровождающими их описаниями и размерами. И вот доморощенный инженер вытащил свои бумаги и начал их тщательно анализировать. Надо было отыскать, где может находиться довольно просторное помещение, наполненное книгами. Не каморка какая-нибудь, а скорее приличная комната.
Следовало сразу исключить те части Замка, где размещались помещения для службы, конюшни и тому подобные места. Это же касалось залов, находившихся вблизи кухонь и бань — из-за неизбежной там влажности.
— Если это собрание так же запечатано, как древняя библиотека на Ящере, то его можно даже в выгребной яме затопить, — насмешливо заметил Гриф. — Будешь вылавливать?
— Нет, тебя пошлю, — огрызнулся Певец, расстроенный из-за того, что разбор чертежей пока ничего не дал. — А если окажется, что это в подвалах, так я тебя с лопатой пошлю.
— Я создан для высших целей, магистрик.
— Неужели стремянки делаешь?
Но у Ночного Певца в запасе было далеко не все. Пока еще не имелось подробного чертежа Главной башни — сердца Замка, которая оказалась самой сложной для изображения и самой недоступной, поскольку старшие весьма не любили, когда «сопляки» крутились вокруг нее. Подобным же образом обстояло дело с Южной башней и парой других зданий, например местным лазаретом.
Большинство магов знали про увлечение Ночного Певца, так что никого не удивлял вид косматого Творителя, усердно черкающего что-то на кусочках пергамента в окружении разложенных вокруг него устройств, предназначенных для измерения высоты, подзорных труб и измерительных лент. Все смотрели на его деятельность вполне благосклонно, справедливо полагая, что это гораздо более полезное занятие, чем обольщение местных девиц или злоупотребление горячительными напитками.
После некоторого размышления осторожный и предусмотрительный Конец предложил про запас подобрать для поисковой группы Бродяжника. Кто знает, не понадобится ли проникнуть в какое-то труднодоступное обособленное место? Остальные тут же одобрили эту мысль, только колебались между кандидатурами Змеевика и Мышки. Первый был постарше и более опытный, но зато именно Мышка уже представил доказательства своего непокорного духа. В конце концов, ведь именно он первым начал вламываться в святилище Черепах. Это перевесило все доводы. Что поразительно, маленький Бродяжник тут же дал свое полное согласие, почти не раздумывая, но поставил одно условие: в тайну должен быть посвящен его товарищ по комнате, то есть Говорун животных Виноград. В общем, это требование казалось вполне логичным: живя с кем-то в одной комнате, довольно трудно что-либо укрыть от соседа. Таким образом, число искателей выросло до шести, и все решили, что этого даже более чем достаточно.
Ребята с нетерпением ожидали результатов работы Певца, но дни шли за днями, а в замковой архитектуре им не удалось обнаружить ничего подозрительного. Даже сам Певец начал сомневаться в том, есть ли вообще смысл в его поисках. У них ведь были весьма смутные основания для подозрений. Может, они просто вбили себе в головы совершенно призрачные фантазии? Да и был ли в них какой-то смысл?
Тем временем над Замком магов забил весенний гейзер тепла, солнца и цветов. Камушка, который до недавнего времени был жителем более холодных земель на севере страны, столь раннее наступление теплого времени года застало врасплох. В Змеиных Пригорках в эту пору еще высоко стояла вода, ночи все еще были холодными.
«В садах расцветают пенники, издалека они похожи на пучочки белых перышек, приклеенных к веточкам. На розовых кустах появляются бутоны. На клумбах поднимают розовые головки дикие маргаритки. Я видел и побеги змееусов, которые тут называются „нитками душ“, здешние жители верят, что это воплощенные духи людей, чьи тела были не очищены в огне, а преданы земле, откуда и стремятся выбраться. Эти южане, похоже, все немного свихнутые.
В Замке идет весенняя уборка. Не то чтобы обычно тут было грязно, но сейчас слуги скребут все, что только возможно. Еще немного — и они, кажется, примутся вытаскивать кирпичи из стен и протирать их тряпочками, каждый по отдельности. Повсюду выбивают пыль из ковров и гобеленов, вывешивают для проветривания матрасы. Плащи, теплые блузы и куртки и зимние башмаки отправились в сундуки. Зато им на смену появляются полотняные туники, ажурные чулки и сандалии. Весна в разгаре. Хотя уроки по- прежнему интересны, рвение к науке в нас почему-то ослабевает. Мы снова играем в мяч на лугах Посада, Змеевик то и дело сговаривается с приятелями пойти на рыбалку, а я гораздо чаще, чем раньше (поскольку погода все время благоприятствует), фехтую с Ветром-на-Вершине. Только теперь после занятий уже не хожу с ним в баню, чтобы искупаться. С тех пор как я разобрался в его пред-по-чте-ни-ях (это было сложное для написания слово), я считаю за лучшее при нем не раздеваться. Меня просто несколько беспокоит, что он может обо мне подумать: даже если взгляд у него совершенно невинный, даже когда он совершенно случайно прикасается ко мне — я сразу вспоминаю тот роковой случай в его спальне. Из-за собственной глупости я попал в такое неудобное положение, а тут еще Ночной Певец добавил со своей стороны.
Впрочем, у меня и так сейчас нет времени для размышления на сей предмет, потому что Певцу, в конце концов, удалось найти эту свою тайную библиотеку Черепах, и теперь он просто с ума сходит от возбуждения.
Южная башня. Это похоже на шутку — ведь мы все время видим ее из окна, она постоянно находится у нас буквально под носом.
Большинство полагает, что самое старое строение Замка — это Главная башня, но это не так. На самом деле самая древняя как раз Южная. Зарисовать и обмерить всю ее — это жуткая работа, особенно когда нет доступа во все ее помещения, но с помощью Мышки Певец все-таки справился. Ниже всего располагается уже известный мне зал собраний, на следующем уровне находятся комнаты, которые занимает семья управляющего, еще выше — много различных мастерских. На четвертом этаже — то же самое, а над мастерскими должны были быть чердачные помещения. А вот что сообщил мне Певец: зал собраний имеет в высоту шесть пик, потом идут три этажа по четыре пики от пола до потолка, потом еще один этаж в неполных две пики. Высота башни снаружи, согласно измерениям этого свихнутого землемера, составляет ровно двадцать пять пик, три с половиной шага и два локтя. К этому следует прибавить крышу и какие-то потолочные балки. Что такое балка? Половины его выкладок я не понимаю, я ведь совершенно безнадежен в расчетах. Но самое важное заключается в том, что между наружной и внутренней высотой башни получается разница почти в три пики в пользу наружной высоты, а это совсем не мало, и такое расхождение нельзя списать ни на какие архитектурные отклонения. И означать это может только одно».
