Он упрямо мотнул головой:
– Если я позову с собой волков, и мы завалимся толпой, будет свалка. Их перебьют. Если я пойду один, может быть, удастся договориться.
Я прислонилась к косяку. Мне хотелось на него заорать, но я взяла себя в руки.
– Я с тобой, Ричард.
– У тебя хватает своих проблем.
– Стивен когда-то рисковал жизнью ради меня. Я у него в долгу. Хочешь играть в политику – дело твое. Я хочу спасти Стивена.
– Ехать туда, где убийца сможет тебя найти, – неразумно, Анита.
– Мы с тобой давно встречаемся, Ричард. Если в город приехал профессиональный убийца, он легко меня у тебя найдет.
Он смотрел на меня, стискивая челюсти, даже на скулах у него заходили желваки.
– Если я тебя возьму с собой, ты кого-нибудь убьешь.
– Только того, кого надо будет убить.
Он покачал головой:
– Без убийств.
– Даже чтобы спасти собственную жизнь? Или жизнь Стивена?
Он отвернулся от меня, потом повернулся снова, разозлившись так, что темные глаза стали почти черными.
– Конечно, ты можешь себя защищать.
– Тогда я еду.
– Ладно, ради Стивена.
Неохотно он это сказал.
– Я прихвачу жакет.
Я достала из чемодана мини-“узи”. Автомат оказался неожиданно мал. Я могла бы стрелять из него с одной руки, но для точности нужно будет две. Хотя вообще-то “точность” и “автомат” – вещи несколько взаимоисключающие. Берешь чуть ниже, чем хочешь попасть, и даешь очередь. Серебряными, естественно, пулями.
Я закинула ремень на правое плечо. У автомата был рожок, закрепленный у меня на ремне на пояснице. Рожок не давал автомату соскользнуть, но оставлял мне возможность двигать автоматом и стрелять. Оружие оказалось у меня на пояснице, а это раздражало, но дело в том – что бы я ни говорила Ричарду, – я боялась и хотела иметь хотя бы два ствола. Браунинг забрали копы, для обреза у меня не было подходящей кобуры, к тому же он запрещен. А если на то пошло, разве автоматы разрешены? У меня есть разрешение на владение им, но гражданским лицам не выдают лицензий на ношение автоматического оружия. Если меня с ним поймают, я могу в конце концов все же оказаться в суде.
Я накинула жакет и запахнула полы. Достаточно просторно, чтобы автомат не выпирал. Забавно: “файрстар” в поясной кобуре был заметнее.
Пульс у меня бился сильно, настолько, что ощущался кожей. Я боялась. Ричард собирается проявлять политичность перед шайкой вервольфов. Оборотни политикой не увлекаются – они просто тебя жрут. Но я в долгу у Стивена, и я не верила, что Ричард его спасет. Я сделаю все, что нужно, Ричард – нет. Он будет колебаться. Когда-нибудь это почти наверняка его погубит. Сегодня я впервые поняла, что его могут убить.
Нам никак нельзя было идти без поддержки туда, где Райна занимается киносамодеятельностью. Никак. Жан-Клод никогда не потерпел бы иго Маркуса и Райны. Они уже были бы мертвы, а мы – спасены. Жан- Клоду у себя за спиной я бы сегодня доверилась. Он бы не моргнул. Конечно, он привел бы свою шайку вампиров и устроил бы настоящий бой. Разгорелась бы драка, но к утру все было бы кончено. А Ричард хочет, чтобы мы спасли Стивена, остались в живых, ушли невредимыми, и все это – не убивая Райну. Так не выйдет. Вполне цивилизованный образ жизни, но малоподходящий для выживания.
Ричард ждал меня у двери, нетерпеливо позвякивая ключами. Его можно понять.
– Стивен не сказал, где он. Ты знаешь, где они снимают фильмы?
– Да.
Я посмотрела на него вопросительно.
– Райна меня возила пару раз смотреть съемки. Она думала, я превозмогу стеснительность и поучаствую.
– А ты этого не сделал.
Это не было вопросом.
– Да нет, конечно. Поехали за Стивеном.
Он придержал для меня дверь, и в этот раз – только в этот – я ему не сказала, что так делать не надо.
7
Я ждала, что Ричард поедет в город, в какие-нибудь склады в трущобах. А вместо этого он направился в округ Джефферсон. Мы ехали по старому хайвею № 21 мимо пологих холмов, посеребренных луной. Было самое начало мая.
Лес подступал к обочинам. Иногда мелькал одинокий дом, но почти все время мы ехали одни в темноте, будто дорога тянулась вечно и на нее никогда не ступала нога человека.
– Какой у нас план? – спросила я.
Ричард бросил взгляд на меня и снова стал смотреть на дорогу.
– План?
– Ага, план. Если Райна там, то она не одна и ей не захочется, чтобы ты забирал Стивена.
– Райна – самка-альфа, она лупа. Мне нельзя с ней драться.
– Почему?
– Самец-альфа становится Ульфриком, царем волков, убив прежнего вожака, но лупу выбирает, победитель.
– Значит, Райне не надо биться за свое место?
– Чтобы быть лупой – нет, но чтобы быть доминирующей самкой стаи, надо.
– Ты мне когда-то сказал, что стая считает меня доминантом. В чем разница между доминантом и самкой-альфа? Я в том смысле, что могла бы я стать альфой?
– Альфа – это что-то вроде эквивалента Мастера у вампиров.
– А что такое доминант?
– Любой не из стаи, не из ликои, заслуживший наше уважение. Жан-Клод доминант, и выше ему не подняться, если он не станет членом стаи.
– Значит, ты – альфа, но не вожак стаи.
– У нас альф с полдюжины, самцов и самок. Я был вторым после Маркуса, его Фреки.
– Фреки – так звали одного из волков Одина. Почему название для второго в стае выбрали из мифологии?
– Стая очень стара, Анита. Мы называем себя ликои. Вторых может быть два – Фреки и Гери.
– Почему вдруг уроки истории и новый лексикон?
– Чужакам мы это не рассказываем. Но я хочу, чтобы ты знала, кто мы и что мы.
– Ликои – слово греческое?
Он улыбнулся:
– А ты знаешь, откуда оно пошло?
– Нет.
– Ликаон, царь Аркадии, был вервольфом. Ликоями мы назвали себя в его честь.
– А если ты больше не Фреки, то кто ты?
– Фенрир, бросивший вызов.
– Волк-великан, убивающий Одина в Рагнареке.
– Ты меня удивляешь. Мало кто об этом знает.
– Два семестра сравнительного религиоведения, – сказала я. – Женщина может стать Ульфриком?
– Да, но это редко бывает.
