Дверь открылась, мы вошли внутрь. Тишина – это было чудесно. Я повернулась к Жан-Клоду:
– Как вы смели вот так выставить меня на прессу?
– Это не подвергло вас опасности, ma petite.
– А вам не пришло в голову, что, если я выберу Ричарда, а не вас, мне может не захотеться, чтобы все знали, как я встречалась с вампиром?
Он чуть улыбнулся:
– Достаточно хорош, чтобы встречаться, но недостаточно, чтобы объявить об этом публично?
– Мы ходили куда угодно – от симфоний и до балетов. Я не стыжусь вас.
– Правда? – Улыбка исчезла, сменившись чем-то другим, если не злостью, то чем-то похожим. – Отчего тогда вы сердитесь, ma petite?
Я открыла рот – и закрыла. Дело в том, что я предпочитала не объявлять обо всем этом публично, поскольку, очевидно, никогда не верила, что могу выбрать Жан-Клода. Он – вампир, мертвец. В этот момент мне стало ясно, насколько я все же полна предрассудков. Он был вполне хорош, чтобы встречаться с ним. Держаться за руки, может быть, и немного больше. Но существовал предел, точка, где я всегда сказала бы “стоп”, потому что он труп. Красивый труп, но вампир есть вампир. Влюбиться в него по-настоящему невозможно. И секс с ним иметь нельзя – никоим образом. Одно правило Жан-Клода насчет встреч с обоими ребятами я нарушала все время. Я не давала Жан-Клоду тех шансов, которые давала Ричарду. И теперь, когда все это попало в национальное телевидение, кот вылез из мешка. Меня смутило, что кто-то может подумать, будто я встречаюсь с ним на самом деле. Что будто я неровно дышу к ходячему мертвецу.
И мою злость смыло сознание, что я – лицемерка. Не знаю, сколько из этого выразилось у меня на лице, но Жан-Клод склонил голову набок:
– Мысли витают вокруг вашего лица, ma petite, но что за мысли?
Я посмотрела на него прямо.
– Мысли о том, что я должна перед вами извиниться.
Он широко раскрыл глаза.
– Исторический день. И за что вы хотите извиниться?
Я не знала, как сказать это словами.
– Вы были правы, а я нет.
Он приложил пальцы к груди, пародируя крайнюю степень удивления.
– Вы признаете, что относились ко мне как к некоей постыдной тайне, которую надо прятать. Изгнанной из ваших истинных чувств, пока вы обнимаетесь с Ричардом и его живой плотью.
– Хватит, – нахмурилась я. – Посмотрим, буду ли я еще за что-нибудь приносить вам извинения.
– Достаточно будет танца, – сказал он.
– Я не танцую, вы это знаете.
– Сегодня – открытие моего танцевального клуба, ma petite. Вы – моя дама. И вы действительно собираетесь отказать мне в одном-единственном танце?
В такой формулировке это действительно звучало мелочно.
– Один танец.
Он улыбнулся – порочно, маняще. Так должен был змей улыбаться Еве.
– Я думаю, у нас хорошо получится танцевать друг с другом, ma petite.
– Сомневаюсь.
– Я думаю, у нас друг с другом многое должно получиться хорошо.
– Вам дай один танец, и вы уже хотите весь набор. Назойливый вы тип.
Он чуть поклонился, улыбаясь, сияя глазами.
К нам решительно подошла какая-то вампирша. Она была повыше Жан-Клода, то есть не ниже шести футов. Была она светловолосая и синеглазая, и будь ее внешность хоть на йоту более нордической, получилась бы девушка с плаката о превосходстве расы господ. На ней был фиолетово-синий купальник с прорезанными в стратегических точках отверстиями. Она была широкоплечая, мускулистая и при этом умела быть полногрудой. До самых бедер шли высокие сапоги того же цвета.
– Анита Блейк, это Лив.
– Позвольте, я угадаю, – сказала я. – Это Жан-Клод выбирал ваш наряд.
Лив глянула на меня с высоты своего роста, будто меня можно было одним этим ростом подавить. Я не моргнула глазом, и она улыбнулась:
– Он у нас босс.
Я уставилась на нее и чуть не спросила почему. Ее возраст давил на меня просто физически. Шестьсот лет – вдвое, если не больше, старше Жан-Клода. Так почему босс – он? Ответ я прочитала кожей, он был как холодный ветер. Силы не хватает. Она не была Мастером вампиров, и никакой стаж этого не изменит.
– На что это ты уставилась? – спросила она, заглянула мне в глаза и покачала головой. – Она действительно иммунна к нашему взгляду.
– К твоему взгляду, – уточнила я.
Она уперлась руками в бедра:
– И что это должно означать?
– То, что в тебе соку не хватит меня подавить.
Она шагнула вперед:
– А если я малость соку из тебя выдавлю?
Вот этот момент, когда из-за отсутствия кобуры можно погибнуть. Нож я могла выхватить, но если я не хочу, чтобы она подходила близко, это не поможет. Можно сунуть руку в сумочку – мало кто ожидает, что в такой маленькой сумочке есть пистолет. Конечно, если Лив сообразит, что я делаю, она успеет меня опередить. С кобурой я бы попробовала, с сумочкой на ремне и пробовать не стоит. Вампиры все достаточно быстры.
– Сколько у вас на счету ликвидаций вампиров, Анита? – спросил Жан-Клод.
Вопрос меня удивил, а ответ еще больше удивил Лив.
– Больше двадцати легальных ликвидаций.
– А сколько всего, ma petite?
– Не знаю, – ответила я. Вроде бы больше тридцати, но я, честно говоря, уже не помнила. Не помнила, сколько отняла жизней. Плохой признак.
– Лив из моих, ma petite. При ней вы можете говорить откровенно.
Я покачала головой:
– Никогда не сознавайся в убийствах перед незнакомыми, Жан-Клод. Правило такое.
Лив поглядела на меня, и то, что она увидела, ей не понравилось.
– Значит, это и есть Истребительница. – Она покачала головой. – Маловата что-то... – Она обошла меня, рассматривая, как лошадь на ярмарке. Когда она зашла мне за спину, я открыла сумочку, и когда она вернулась на место, пистолет был уже у меня в руке. Я, конечно, могла стрелять и из сумочки, но зачем, если нет необходимости?
Лив еще раз покачала головой.
– Хорошенькая, но не особо впечатляет. – Лив встала позади Жан-Клода, закинув сильные руки ему на плечи, провела ниже и остановилась на талии, гладя пальцами его тело.
Она уже начинала меня сильно доставать.
– Я могу сделать для тебя такое, чего ни один человек не может, Жан-Клод.
– Ты грубо ведешь себя с Анитой. Второй раз я тебе это повторять не буду.
Лив отпустила его и встала между нами.
– Великого Жан-Клода довела до целомудрия маленькая человечица. Все смеются у тебя за спиной.
– До целомудрия? – переспросила я.
Жан-Клод поглядел на меня и вздохнул.
– Пока вы не перестанете строить из себя монашенку, ma petite, мне тоже приходится изображать монаха.
У меня глаза полезли на лоб, и я ничего с этим не могла сделать. Я знала, что и я, и Ричард имели когда-то роман и с тех пор хранили целомудрие. Но о Жан-Клоде я никогда не думала и не думала, каким
