Тот рухнул неподвижно, и только поднималась и опадала грудная клетка, показывая, что он жив.
Когда Ричард повернулся ко мне, глаза у него были желтые и уже не человеческие.
– Ты моя лупа, Анита, но Ульфрик – это я. Я не допущу, чтобы ты сделала со мной то, что Райна с Маркусом. Вожак стаи – я.
Раньше я не слыхала такой твердости у него в голосе. Открылось наконец его мужское самолюбие.
Жан-Клод засмеялся высоким и довольным смехом, от которого у меня мурашки побежали по коже. Ричард тоже охватил себя руками, будто это почувствовал.
– Ты еще не понял, Ричард, что ma petite может быть либо равна тебе, либо выше? Других отношений она не знает. – Жан-Клод подошел к нам, довольный до чертиков.
– Я хочу, чтобы она была мне равной, – сказал Ричард.
– Но не в стае, – уточнил Жан-Клод.
Ричард затряс головой.
– Нет, я в том смысле, что... Нет, Анита мне равна.
– Тогда чего ты собачишься? – спросила я.
Он сердито на меня посмотрел.
– Ульфрик – я, а не ты.
– Веди, я следую за тобой, Ричард, – сказала я, подступая почти вплотную, – Но веди по-настоящему, черт тебя побери, или отойди с дороги.
28
– Как бы это ни было забавно, – сказал Жан-Клод, – а можете мне поверить, ma petite и Ричард, это невероятно забавно, у нас нет времени на этот спор, если Ричард хочет сохранить хоть какую-то надежду, что сегодня, ему не надо будет убивать.
Мы обернулись оба, и Жан-Клод грациозно пожал плечами, что могло значить все и ничего.
– Мы снова должны вызвать магию, но на этот раз Ричард должен постараться и часть ее принять в себя. Он должен сделать что-то, что произведет на стаю впечатление. Это, – Жан-Клод махнул рукой в сторону зомби, – тоже производит впечатление, но слишком похоже на работу Аниты.
– Предлагайте, мы готовы принять.
– Быть может. – Глаза Жан-Клода стали вдруг очень серьезны, лицо стало непроницаемым и прекрасным. – Но сначала у меня будет пара вопросов лично к вам, ma petite. Кажется, вы сегодня не только Ричарда решили выхолостить.
– О чем вы? – спросила я.
Он склонил голову набок.
– Что, вы действительно не знаете? – Казалось, он искренне удивлен. – Там справа есть коридорчик, выгляньте туда.
Я видела справа арку, но это место заполняли зомби, и не давали рассмотреть.
– Вперед, – сказала я. Зомби шагнули, как единый организм, мертвые глаза смотрели на меня так, будто ничего, кроме меня, на свете не было. Для них это так и было.
Они шли, как дрожащий занавес. Теперь я уже видела маленький коридор и стоящие там фигуры.
– Стойте, – сказала я. Зомби остановились как по щелчку выключателя.
В коридорчике у самого входа стояла Лив, блондинка-вышибала из “Данс макабр”. Она была по- прежнему одета в фиолетовый купальник, и такие же фиолетовые глаза смотрели на меня – пустые, ждущие. Сердце у меня подпрыгнуло к горлу, а за Лив стояли и ждали другие фигуры.
– Этого не может быть, – тихо сказал Ричард.
Я не стала спорить. Это было бы слишком трудно.
– Выведите их сюда, ma petite, посмотрим, кого вы подняли из гроба.
В голосе Жан-Клода слышалась теплота зарождающегося гнева.
– Что вам не нравится?
Он рассмеялся, но горько.
– Я угрожал своему народу такой карой, но вы ничего не сказали. Вы мне не сказали, что умеете поднимать вампиров, как любых других зомби.
– Я это делала только один раз.
– Ну разумеется!
– И нечего на меня злиться.
– Я буду злиться, если сочту нужным. Это мой народ, мои компаньоны и подчиненные, а вы их заставляете ходить, как марионеток. Я считаю это вполне заслуживающим обиды.
– Я тоже, – сказала я и оглянулась на вампиров. Лив, такая оживленная ночью, стояла как хорошо сохранившийся зомби. Нет-нет, я никогда не приняла бы ее за зомби. Чувствовалась разница. Но она стояла, и мускулистое тело ждало от меня приказа. И за ней были другие. Много. Слишком много.
– Вы можете уложить обратно моих вампиров, ma petite?
Я смотрела на Лив, стараясь избегать глаз Жан-Клода.
– Не знаю.
Он взял меня за подбородок и повернул к себе, потом стал всматриваться мне в лицо, будто оно могло выдать какую-то долю правды. Я чувствовала, как гнев заливает мне щеки краской, гнев, который лучше было бы скрыть.
– Что вы сделали в прошлый раз с поднятым вами вампиром, ma petite?
Я высвободилась. Он неимоверно быстро – незаметно для глаза – схватил меня за руку. Дальше все происходило машинально. Он держал меня выше локтя, и я наставила на него пистолет. “Узи” в левой руке тоже смотрел ему в живот. Он мог бы раздробить мне руку раньше, чем я выстрелила бы из одного ствола, но не из двух. Но впервые мне было затруднительно держать его под дулом пистолета. Халат у него распахнулся сверху, открыв треугольник бледной кожи. Под этой кожей билось сердце. Я могла выбить его очередью и перебить позвоночник. И этого мне не хотелось делать. Не хотелось размазать это прекрасное тело по стенке. Черт возьми.
Ричард придвинулся, ни к кому из нас не прикасаясь. Он только смотрел на нас.
– Он тебе делает больно, Анита?
– Нет, – ответила я.
– Тогда должна ли ты наставлять на него пистолет?
– Он не должен меня трогать.
Ричард говорил очень мягким голосом.
– Он только что трогал тебя куда более интенсивно, Анита.
– Почему ты ему помогаешь?
– Он помог мне. А кроме того, если ты убьешь его из-за такой глупой мелочи, ты никогда себе этого не простишь.
Я судорожно и глубоко вдохнула, потом медленно выпустила воздух. С этим выдохом частично ушло напряжение.
Я опустила “узи”.
Жан-Клод отпустил мою руку.
Я опустила “файрстар” к полу и посмотрела на Ричарда. Что-то было в его глазах – янтарных глазах волка – слишком человеческое. Это была боль. Он знал, как много значит для меня Жан-Клод. Единственное замечание показало, что он понимает мое отношение к нему лучше, быть может, чем я сама.
Я хотела извиниться перед ним, но боялась, что он не поймет, за что. Я даже не знала, могу ли я это объяснить. Если кого-то любишь, любишь по-настоящему, никогда не причиняй ему боль. Никогда не наполняй его глаза чем-то, так похожим на горе.
– Я прошу прощения, что на тебя набросилась. Ты хочешь как лучше для стаи. Я это знаю.
– Ты все еще думаешь, что я глупец, мечтающий о бескровном перевороте.
Я встала на цыпочки и чмокнула его в губы.
– Не глупец. Но наивный, ужасно наивный.
– Это все очень трогательно, ma petite. И я благодарен за твое вмешательство, Ричард, но это мой народ. Я обещал им некоторую свободу, когда они присоединились ко мне. Я снова спрашиваю. Вы можете положить их обратно?
