Я повернулась к Жан-Клоду, опираясь одной рукой на грудь Ричарда.
– Я не знаю.
– Тогда я советую вам. поскорее это узнать, ma petite.
На мой вкус это было слишком похоже на угрозу... но за вышибалой Лив стояла фигура, от которой я не могла оторвать глаз. Я подошла поближе, открыла рот, но сказать ничего не могла. Наконец, превозмогая стеснение в груди, я произнесла это:
– Вилли Мак-Кой, подойди ко мне.
Вилли вышел из-за спины светловолосой вампирки, все в том же шартрезовом костюме, в котором был в клубе. Кажется, его карие глаза меня видели, но не было в них той искры, которая и была Вилли. Его самого там не было. Будто двигалась марионетка, а я была кукловодом. Какой-то горький вкус появился у меня во рту, глаза стало жечь.
Я остановила Вилли за два фута от себя. Достаточно близко, чтобы не притворяться и не желать, чтобы он отошел. Горло сдавил спазм, по лицу потекли слезы, жгущие, как кислота.
– Не хотелось мне этого знать, – шепнула я.
Жан-Клод подошел и встал рядом со мной.
– Вилли, – задрожал в комнате его голос. Вилли затрепетал, как резонирующий микрофон. – Вилли, посмотри на меня.
Пустое и знакомое лицо медленно повернулось к своему Мастеру. Что-то мелькнуло в глазах, что-то, для чего у меня нет названия.
– Вилли, – сказала я, – смотри на меня.
Мой голос был куда менее эффектным, чем у вампира, но Вилли повернулся ко мне.
– Нет, – сказал Жан-Клод, – смотри на меня, Вилли.
Вилли замялся в нерешительности.
– Вилли, – сказала я, – иди сюда.
Я протянула руку, и он шагнул ко мне.
– Стой, Вилли, не ходи к ней, – велел Жан-Клод.
Я сосредоточилась на водовороте силы внутри меня, той силы, которая давала мне поднимать мертвых, и отдалась ей. Она хлынула из меня, я звала к себе тело Вилли, и что бы ни делал Жан-Клод, он не мог его отвернуть.
– Прекратите, – сказал Ричард. – Он. не кукла.
– Он и не живой, – возразила я.
– Все равно он не заслужил такого обращения.
Я молча согласилась и повернулась к Жан-Клоду.
– Он мой, Жан-Клод. Они все мои. Когда настанет ночь, они снова будут вашими, но эти пустые оболочки – мои. – Я шагнула к нему, и вихрь силы хлестнул наружу.
Жан-Клод со свистом вдохнул сквозь зубы и отшатнулся, подняв руку, будто я его ударила.
– Никогда не забывайте, кто я и на что способна. И чтобы между нами больше не было угроз, или эта будет последней.
Он глядел на меня, и на краткий миг в этих глазах впервые мелькнуло нечто, чего я никогда там не видела. Страх. Страх передо мной. Это хорошо.
Вилли глядел на меня пустыми ждущими глазами. Он был мертв, мертв по-настоящему. Слезы, горячие и горькие, текли у меня по щекам. Бедный Вилли, бедная я. Он не был человеком. Столько времени мы были друзьями, и вот он мертв, просто мертв. Черт побери.
– Так что случилось с первым вампиром, которого вы подняли, ma petite? Почему вы не положили его обратно в гроб? – У него в глазах мелькнула догадка. Я видела, как она формируется в мысль и доходит до губ. – И как получилось, что расплавилась нижняя часть тела мсье Бувье?
Магнус Бувье был смертным слугой Серефины. Его работой было удержать меня возле ее гроба, пока она не встанет и не закончит со мной. Я потерла лицо, пытаясь остановить слезы. Когда плачешь, это резко снижает эффект.
– Вы знаете ответ, – сказала я.
– Скажите это вслух, ma petite, я хочу услышать это из ваших уст.
– Кажется, я пропустил какую-то часть разговора, – сказал Ричард. – О чем это вы говорите?
– Скажите ему, ma petite.
– Вампирша схватила Магнуса за пояс и держала. Я хотела только, чтобы он меня не догнал, вот и все. Я выбежала из дверей наружу, солнце осветило вампирку, и она вспыхнула. Я думала, Магнус вернется внутрь, но он этого не сделал, он рвался за мной и вытащил ее на солнце.
От произнесения этого вслух легче не стало.
Я стояла среди мертвых, которых вызвала, обняв себя за плечи. Серефина мне все еще снилась по ночам. Все еще тянулся ко мне Магнус, умоляя спасти его. Если бы я застрелила его, то спала бы спокойно, но сжечь заживо – это пытка. А я пыток не устраиваю. К тому же Элли Квинлен уже поднялась как вампир, что делало ее живой с точки зрения закона. Я убила их обоих, и убила страшно.
Ричард смотрел на меня с выражением, очень похожим на ужас.
– Ты спалила и его, и вампира заживо?
Карий цвет в его глазах плеснул на поверхность, изменилась вся их форма – похоже даже на то, что это должно быть болезненно. Но если так, Ричард этого не показал.
– Я этого не хотела, Ричард. Я не думала, что так будет. Но чтобы сбежать от Серефины, я бы сделала все, Ричард. Все.
– Не понимаю.
– Знаю, что не понимаешь.
– Ничего нет стыдного в том, чтобы выжить, ma petite.
Я повернулась к Жан-Клоду. На его лице не было потрясения. Оно было прекрасным и непроницаемым, как у куклы.
– Если так, почему я ничего не могу прочесть на вашем лице?
Оно снова ожило. Выражение глаз было таким, как я ожидала. Страх и удивление, но глубже всего – тревога.
– Так лучше?
– Да. – Я нахмурилась. – Что вас тревожит?
Он вздохнул:
– Честность всегда наказывается, но обычно не так быстро.
– Ответьте, Жан-Клод.
Он оглядел вервольфов, ждущих за спиной у Ричарда.
– Никто никогда не должен говорить о том, что здесь было. Никому.
– Почему? – спросил Ричард.
– Это будет неприятно для ma petite.
– Верно, – сказала я, – но вы не поэтому. Смущать меня вы не против. И вообще это была бы колоссальная угроза для всех ваших вампиров. Они бы напугались до судорог.
– В этом-то и дело, ma petite.
Я вздохнула.
– Перестаньте ходить вокруг да около и скажите просто.
– Я не хочу, чтобы это, – Жан-Клод махнул рукой на вампиров, – привлекло к нам внимание совета вампиров.
– Почему? – хором спросили мы с Ричардом.
– Говоря просто, они вас убьют, ma petite.
– Я ваш официальный слуга-человек, – сказала я, – и вы говорили, что это ради моей безопасности.
– Именно поэтому они придут и проверят сами, ma petite. Их посланец сразу поймет, что у вас нет моих меток. Что вы мой слуга только номинально. И этого для них будет мало. При отсутствии между нами связи они не будут вам доверять.
– И потому постараются ее убить? – спросил Ричард. Он приблизился ко мне, хотел обнять, но его руки
