старшим редактором. Он проводил меня в задний кабинет и сел там за письменный стол с грудами бумаг. Еще две сотрудницы работали за своими столами, одна со слайдами на освещенном столе, время от времени разглядывая их в лупу, другая как будто с корректурными гранками. Здесь тоже было много фотографий на стенах.
— Вижу, вы любуетесь нашими фотографиями, — сказал мистер Нимит, когда с формальностями было покончено. — Мы очень гордимся ими. Они из наших книг. Раз вы здесь, то наверняка знаете все о наших книгах.
— К сожалению, нет, — ответила я.
— В Бангкоке мы самое крупное издательство книг о рыбах, — с гордостью сказал он. — Сейчас это очень большой бизнес. Наш основатель, мистер Лион, — Нимит указал на фотографию в рамке над своим рабочим местом, — был очень проницательным. Он знал, что наши книги будут хорошо продаваться. Мистер Лион умер несколько лет назад и, к сожалению, так и не узнал, какой успешной станет его компания. Теперь, разумеется, она принадлежит тайцам. Моей семье, — добавил он с легким самодовольством.
— Какого рода книги вы еще выпускаете? — спросила я, полагая, что Уилл знал о рыбах не больше моего.
— Больше никаких, — ответил мистер Нимит. — Непрерывно работаем над книгами о рыбах. Выпускаем информационные бюллетени, у нас есть интернет-сайт, все о рыбах. Итак, чем могу служить?
— Я пытаюсь связаться с одним из ваших авторов. — У меня возникло какое-то неприятное чувство. — С Уильямом Бошампом.
На лице мистера Нимита появилось испуганное выражение, потом сменилось настороженным.
— Автора с таким именем у нас нет.
— Но, думаю, вы знаете это имя, — сказала я с ноткой раздражения в голосе. Несмотря на сеанс психотерапии с монахом в Чиангмае, мне претили люди, что-то скрывающие от меня. Но в Таиланде проявлениями раздражения ничего не добьешься. — Прошу прощенья. Мистер Бошамп — мой коллега из Торонто. Его никто не видел уже несколько недель, если не месяцев. Жена беспокоится о нем. Мне сказали, что вы его издатель.
— Мистер Уильям был здесь, — заговорил Нимит, несколько успокоясь. — Он пришел представиться. Назвался одним из наших авторов. Мы очень удивились. Я показал ему книги, которые мы издаем. Вы тоже можете посмотреть. Полагаю, мистер Уильям был очень расстроен. Сказал, что литературный агент выдал ему аванс за книгу. Показал фотокопию чека, но чек был от агента, не от нас. Может, кто-то из наших коллег сыграл какую-то шутку, но если так, шутка была дурного тона, так ведь? Не особенно смешная.
— Да, не особенно, — согласилась я. — А когда приходил мистер Уильям?
Нимит на несколько секунд задумался, потом обратился по-тайски к женщинам, которые делали вид, что работают, хотя на самом деле прислушивались к нашему разговору. Одна из них ответила.
— Мы полагаем, что это было второго июля, — сказал Нимит. — Это был день рождения мисс Перунтип, — он указал на ту, которая отвечала. — Поэтому она помнит точно.
— И вы больше его не видели?
— Нет, — ответил он. — Не было причин. Мистер Уильям сказал, что книга его не о рыбе.
— Вы мне очень помогли, — сказала я.
— Прошу вас, — сказал он, — возьмите наш бюллетень и каталог книг. У нас еще есть видеопленки…
— Большое спасибо, — ответила я.
Разговор этот меня обескуражил, но для Уилла он был бы гораздо неприятнее. Бент Роуленд, очевидно, был еще более подлым, чем я думала. Нам с ним вскоре предстоял разговор, но по пути нужно было повидать Татьяну Такер.
— Слишком поздно, — сказала она, когда я вошла в дверь агентства.
— Поздно для чего?
— Для ответа на мой звонок.
— О, — сказала я, — прошу прощенья. Совершенно забыла!
— Ну что ж, — сказала она. — По крайней мере вы не говорите, что не получили моего сообщения.
— Умер Таксин Чайвонг, — попыталась я объяснить.
— Кто такой Таксин Чайвонг? — спросила она. — И какое это имеет отношение к ответу на телефонный звонок?
— Очень богатый человек, — ответила я. — Мы с Дженнифер нашли его. Я имею в виду — мертвого. Из-за этого я забыла обо всем прочем.
— О, — произнесла она. — Конечно, обнаружение трупа может так подействовать. Но все равно слишком поздно. Я, к сожалению, потеряла бумаги, которые вы разыскивали.
— Ру… — начала было я. Но Татьяна чуть заметно покачала головой. Я остановилась на полуслове. Две другие женщины в кабинете притворялись, что не подслушивают.
— Между прочим, я уезжаю домой, — сказала Татьяна.
— Домой?
— В Штаты.
— Насовсем?
— Да.
— Когда?
— Завтра утром. Я пришла забрать из письменного стола то, что мне нужно.
— Почему так внезапно?
— Я такая, — ответила она. — Принимаю решения и немедленно действую.
Во время разговора Татьяна ни разу на меня не взглянула. Другие женщины старательно делали вид, будто работают.
— Позвольте угостить вас обедом, виски, кофе, для чего у вас найдется время, — предложила я. — На прощанье. И в виде извинения за то, что не ответила на звонок.
— В этом нет необходимости, — сказала она.
— Прошу вас. Я чувствую себя очень неловко.
Я видела, что Татьяна обдумывает мои слова, и в конце концов лучшие черты ее характера одержали верх.
— Ладно, — сказала она. — Я не откажусь от виски.
— Вы потеряли рукопись? — воскликнула я, как только мы сели за столик в ближайшем баре.
— Ш-ш! — прошипела она, боязливо огляделась и заговорила почти шепотом: — Не потеряла. Я ее уничтожила. Да это была и не вся рукопись. Только вступление.
— Но почему? — спросила я. — Что случилось с фильмом?
— Дело не выгорело, — ответила она, но я видела, что это ложь.
— Очень жаль, — заговорила я, стараясь не выдавать голосом раздражения и любопытства. — Сценарий представлялся интересным. Значит, меч вам уже не нужен. Жаль. Я разговаривала с будущим владельцем, и он как будто заинтересовался. Конечно, потребовалась бы страховка и все прочее, но он, во всяком случае, готов был поговорить на эту тему.
Если б в Таиланде проходил конкурс лжецов, я могла бы принять в нем участие.
— Очень любезно с вашей стороны, — сказала Татьяна. — Сейчас мало кто выполняет обещания.
Я почувствовала себя презренной тварью.
— Думаю, вам следует забыть то, что я говорила вам о мече, — сказала она. — Все было чистейшим вымыслом.
— Вы выдумали эту историю? — сказала я. — Очевидно, у вас очень живое воображение. Неудивительно, что работаете в кино.
— Слишком живое, — сказала Татьяна.
