правосудии, отравленной предрассудками любви, о темной стороне высшего общества.
Это история, которую эти люди от вас скрывали.
Это, разумеется, не все, там было двести шестьдесят семь страниц, если быть точной. Несмотря на заимствованное заглавие и элементы бульварной прессы, повествование было захватывающим. Хелен Форд, в девичестве Хелен Фицджеральд и ее брат Роберт приехали в Бангкок вместе с родителями сразу же после войны. Отец, служивший в войсках специального назначения США, во время войны находился в Бангкоке и, поддавшись соблазнам Востока, перевез туда семью. Однако вскоре после этого умер от ран, полученных в боях на Тихоокеанском фронте. Вскоре после этого умерла и мать.
Фицджеральды нуждались в деньгах, и Хелен требовалось удачно выйти замуж. Она появлялась на всех лучших вечеринках и, видимо, у нее было много поклонников. Но она любила другого человека, с которым не могла вступить в брак. В середине сороковых годов у нее началась связь с молодым тайцем из богатой семьи. Они тайно встречались не меньше двух лет. Как ни странно, учитывая нравы тех времен, их отношениям воспротивилась не семья Хелен. Воспротивилась его семья.
Этот человек в конце концов сказал родным, что хочет жениться на Хелен. Те пришли в ужас и запротестовали, решив, что Хелен нужны его деньги. Решили откупиться от нее, и она, нуждаясь в деньгах и, видимо, понимая безнадежность своего положения, очевидно, согласилась. Через несколько месяцев было объявлено о помолвке этого молодого человека с тайкой. Вскоре после этого Хелен вышла замуж за Тома Форда. Это был явно брак по расчету. Через восемь месяцев после бракосочетания у них родился сын. По словам Уилла, Форд был пьяницей и бабником. Возможно, и бил жену.
Представляется несомненным, что Хелен и ее возлюбленный-таец продолжали видеться. Уилл предполагал, что Том Форд застал их в любовном гнездышке, доме на дереве, принадлежавшем ее брату, или что таец, поднявшись туда, увидел, как Том бьет Хелен. Какова бы ни была причина столкновения, возлюбленный Хелен был смертельно ранен ножом и умер до того, как она успела вызвать помощь.
После этого повествование Уилла переходит в домыслы. По его мнению, Хелен вышла из себя и в самом деле заколола мужа. Потом, чтобы тело нельзя было опознать, она, возможно, с помощью брата, изрубила его на куски. Потом убила сына-младенца. Труп так и не был обнаружен.
Затем рассказ переходит в сферу общеизвестного. Хелен судили, признали виновной и приговорили к смерти, она подала апелляцию, выиграла процесс и провела шесть лет в тюрьме. После этого исчезла из поля зрения общества. Эта история в любое время была бы захватывающей, но в ту минуту она оказалась откровением. Поскольку в прессе ни ее возлюбленный, ни члены его семьи ни разу не упоминались, Уилл Бошамп, не испытывая угрызений совести, назвал Вирата, брата Таксина, второго молодого человека на семейном портрете, ее возлюбленным. Но даже в то время богатство и влиятельность Чайвонгов, должно быть, оказались непреодолимы. Если бы в судебной защите Хелен упоминалось убийство Вирата, она могла бы сразу получить меньшее наказание за оправданное обстоятельствами дела лишение человека жизни. Но Уилл просмотрел документы по крайней мере те, какие существовали, и не смог найти ничего.
Вот так. Если я думала, что поиски Уилла никак не связаны с Дженнифер и Чайвонгами, то определенно ошибалась. Но что получается? Поведение Уилла Бошампа выглядит в лучшем случае противоречивым. Он участвует в бизнесе с Вонгвипой, в бизнесе, который требует двух комплектов финансовых отчетов по какой-то, явно неприглядной, причине. В это же время, или, по крайней мере, вскоре пишет книгу, представляющую собой убийственное обвинение семье Вонгвипы. Напрашивается вывод, что Чайвонги старались не допустить выхода книги и для этого были готовы на убийство Уилла. Только при чем тут Чат? Неужели Хелен Форд все еще где-то здесь и мстит этой семье через следующее поколение?
Я вернулась к портрету и стала его разглядывать. Клянусь, не сводила с него глаз около часа: Хелен Форд в светло-зеленом костюме стоит за столом, на который помещен каменный Будда, ее рука как будто тянется к нему. Она смотрела прямо на меня. Потом я постаралась не смотреть на нее, но мой взгляд то и дело возвращался, не к ней, а к Будде.
— В этой картине что-то неладно, — произнесла я вслух. Что-то не то было с рукой. Казалось, Хелен тянется к скульптуре Будды, но если так, то положение руки не совсем верно. Мне этот жест казался скорее защитным, однако с какой стати защищать Будду? Я сняла телефонную трубку и позвонила Дэвиду Фергюсону.
— Я уже знаю о Чате, — сказал он. — Какой ужасный случай. С Дженнифер все в порядке?
— Со временем будет, — ответила я.
— А как ее отец? Вы уже говорили с ним? И вы? Что произошло?
— Наркотики, — сказала я. — Должно быть, произошла какая-то путаница. Он думал, что принимает средство от головной боли.
Мне казалось, я слышу, как работает мозг Дэвида. Он думал то же, что и все остальные, — что Чат был наркоманом. Казалось, мы с Дженнифер представляли собой совершенно особую группу, которая смотрела на это по-другому. И я никак не могла доказать свою правоту, во всяком случае, пока что.
— Послушайте, Дэвид, я не могу долго говорить, побаиваюсь пользоваться здешним телефоном, и в данных обстоятельствах это необычная просьба, но мне нужно знать, что за вещество на стене в квартире Уилла Бошампа. Которое мы приняли за кровь. Кто-то должен быть в курсе.
— Лара, почему вы беспокоитесь об этом сейчас? Вы, должно быть, в шоке.
— Прошу вас, Дэвид, — сказала я.
— Я перезвоню, — ответил он.
— Масляная краска, — сообщил он примерно час спустя. — Из тех, какими пользуются художники. Тут есть какой-то красный пигмент и разбавитель. Лаборант думает, что он, должно быть, чистил кисти и случайно обрызгал стену. Для вас это что-то означает?
— Да, — ответила я. — Спасибо.
Потом схватила портрет, велела охраннику вызвать мне машину и поехала в Бангкок.
— О, это вы, — сказал Роберт Фицджеральд, выглядывая через перила. Он был очень бледен, голова была забинтована, но находился дома. — Влезайте. Вижу, вы нашли портрет.
— В состоянии немного поработать? — спросила я.
— Думаю, что да, — ответил он. — Если не потребуется бежать марафонскую дистанцию или что-то в этом роде.
— Я попрошу вас очистить эту часть портрета.
— Весь портрет требует небольшой чистки.
— Удалите Будду, — сказала я, указывая. — Начните примерно здесь.
— Не понимаю, зачем, — сказал он. — Это замечательная живопись, и художник, как-никак, мой отец.
— Посмотрите немного на портрет, — заговорила я. — Ваш отец был замечательным мастером. Его перспектива совершенна. Здесь несовершенство. Кто-то, может быть, он сам, может, кто-то другой, закрасил это место. Уилл Бошамп тоже так думал. Он начал расчищать это место перед тем, как был убит. Если посмотрите внимательно, увидите, где он начинал.
— Убит?! — воскликнул он. — Вы ничего не говорили о том, что его убили. Между прочим, я знаю, кто эта Хелен Форд. Я навел о ней справки. Она убийца. С какой стати мне в это впутываться?
— Потому что она сестра вашего отца.
— Что? — воскликнул Роберт. Бледность его стала более заметной, и он откинулся на спинку дивана. Казалось, ему трудно дышать. Но мне было все равно.
— Это так. Теперь о портрете…
— О, Господи, — произнес он. Я внезапно поняла, что, несмотря на всю свою внешнюю грубость, Фицджеральд даже в лучшие времена очень хрупкий человек, а это время вряд ли было лучшим. — Не могли бы подать мне ингалятор? — сказал он, вяло указывая на стол, где лежал этот прибор. — Моя астма…
— Роберт, — заговорила я, подав ему ингалятор, но не дожидаясь, когда он сделает вдох. — Это
