устранить Мрак королевы. Если да, то я ему этого предлога не дам. Убить Дойла – это значило начать революцию. Я смотрела в лицо Баринтуса и пыталась понять, о чем он думает. О том, что Земля приветствовала меня? Или между этими двумя было что-то, о чем мне не рассказывали? Не важно.
– Нет, – сказала я, не отводя от него глаз, и повторила: – Нет.
Баринтус смотрел мимо меня, на Дойла. Дойл повернул свободную руку и соединил с горящей рукой, превратив их в единый фитиль.
Я встала между ним и Баринтусом:
– Дойл, прекрати этот театр. Пошли.
Их взгляд друг на друга давил сквозь воздух, как нависший груз. Напряжение между ними бывало всегда, но никогда такое.
Я подошла к Дойлу так близко, что цветное пламя отбросило тени на мое лицо и одежду. Я стояла достаточно близко, чтобы ощутить, что от огня не исходит ничего – ни тепла, ни жизни, но он не был иллюзией. Я видела, что может огонь Дойла. Как и руки Сиобхан – он может убивать.
Необходимо было разорвать это напряжение между ними. Я видела дуэли, начинавшиеся с меньшего. Смерть и кровь из-за сущей ерунды.
Я взяла Дойла за локти и медленно повела руки вверх по его рукам.
– Когда я увидела Кеелин, у меня сердце не разбилось, но чуть треснуло, и Андаис знала это заранее. Так что веди меня к ней.
Мои руки медленно шли вверх, и я почувствовала, что они идут по голой коже. Под плащом у него была футболка.
– Земля признала тебя, малышка, и ты осмелела, – сказал Дойл.
– Это не было смело, Дойл. – Мои руки уже почти дошли до его запястий, почти вошли в это нездоровое пламя. Не было предупреждающего жара – были только мои воспоминания о мужчине, который извивался, погибая в языках ползучего зеленого пламени. – Вот это – смело.
И я сделала одновременно две вещи: сунула руки в пламя между его ладонями и одновременно дунула, как на свечку.
Языки пламени исчезли, будто я их задула, чего не было. Дойл загасил их сам за долю секунды до того, как я их коснулась.
При луне было видно, как он потрясен и испуган тем, чего чуть не случилось.
– Ты с ума сошла!
– Ты мне дал слово, что я дойду до королевы невредимой. А слово ты всегда держал, Дойл.
– Ты верила, что я не причиню тебе вреда.
– Да. Я доверилась твоему чувству чести.
Он обернулся к Келу и Сиобхан. Кеелин снова была с ними. Кел уставился на нас. По его лицу казалось, что он почти поверил, будто я сделала то, что я, казалось, сделала, – задула пламя Дойла.
Держа Дойла за руку, я другой рукой послала своему кузену воздушный поцелуй.
Он вздрогнул, будто этот воздушный поцелуй его ударил. Кеелин свернулась с ним рядом и смотрела на меня глазами не до конца дружелюбными.
Сиобхан встала перед ними и на этот раз выхватила свой меч – блестящую полосу холодной стали. Я знала, что рукоять костяная, броня бронзовая, но для убийства мы используем сталь или железо. У нее был короткий бронзовый меч на поясе, но выхватила она стальной клинок из-за спины. Для защиты она бы взяла бронзу, но выхватила она сталь. Чтобы убивать. Приятно знать, что она так честна.
Дойл схватил меня за обе руки и повернул лицом к себе.
– Я не хочу сегодня драться с Сиобхан только потому, что ты напугала своего кузена.
Пальцы его так вдавились мне в кожу, что должны были остаться синяки, но я рассмеялась. И в этом смехе был горький оттенок, напомнивший мне о ком-то – о той, у которой бесслезные карие глаза.
– Не забывай, что я и Сиобхан напугала. Это потруднее, чем напугать Кела.
Он встряхнул меня – один раз, но сильно.
– И опаснее.
Дойл отпустил меня так резко, что я пошатнулась и чуть не упала. Только его рука у меня на локте предотвратила падение. Он посмотрел мне за спину:
– Баринтус, Гален, идите, быстро!
Теперь в его голосе звучал искренний гнев, а он редко позволял себе проявлять такие несдержанные эмоции. Я всех выводила из себя, и какая-то темная сторона моей личности этому радовалась.
Дойл, не выпуская мою руку, зашагал по дорожке.
Я не стала оборачиваться посмотреть, ушли уже Баринтус и Гален или нет, и не стала снова злить Сиобхан. Это не была осторожность. Я не хотела видеть, как Кеелин обнимает Кела.
Я оступилась, и Дойлу слова пришлось меня подхватить.
– Для моих каблуков ты слишком быстро идешь, – сказала я. На самом деле мне мешала кобура на лодыжке да длинный подол. Но лучше было сослаться на туфли – идущий со мной рядом страж немедленно отобрал бы у меня пистолет.
Он замедлил шаг.
