– Я только хотела тронуть тебя за руку, Дойл. Хотела сказать, что нам стоит поговорить до того, как ты начнешь выбалтывать все королеве.
Он отодвинулся к краю стены, где она уходила за угол.
– У меня только что была первая разрядка за столько сотен лет, сколько ты себе и вообразить не можешь, а ты вот так сидишь... – Он снова покачал головой. – Ты только тронешь меня за руку, но у меня самообладание не безгранично – мы только что это доказали. Нет, Мередит, одно прикосновение – и я могу рухнуть на тебя и сделать то, что мне хочется сделать с той секунды, как я увидел твои груди, трепещущие надо мной.
– Я могу одеться.
– Это будет хорошо, – сказал он, – но все равно я должен буду ей доложить, что случилось.
– А что она, посмотрит счетчик расхода спермы? Секса у нас не было. Зачем же ей рассказывать?
– Она – Королева Воздуха и Тьмы, и она узнает. Если мы не сознаемся, а она проведает, наказание будет в тысячу раз горше.
– Наказание? Это же была случайность!
– Я знаю, и это может нас спасти.
– Ты серьезно говоришь, что она подвергнет нас тому же наказанию, как если бы мы намеренно совокупились?
– Смерть под пыткой, – сказал он. – Надеюсь, что нет, но это было бы ее право.
Я покачала головой:
– Да нет, она не станет тебя терять после тысячи лет службы из-за случайности.
– Я тоже на это надеюсь, принцесса, от души надеюсь. Он повернул за угол – в ванную.
– Дойл! – позвала я.
Он вернулся из-за угла:
– Да, принцесса?
– Если она скажет, что нас за это казнят, то есть один светлый момент.
Он склонил голову набок, почти птичьим движением:
– И этот момент?
– Сможем заняться сексом – настоящим, тело в тело. Если тебя за что-то казнят, то пусть уж хотя бы не зря.
Вереница чувств промелькнула у него на лице (я опять ни одного не поняла), потом появилась улыбка.
– Я никогда не думал, что смогу предстать перед королевой с такими вестями и не знать точно, чего я хочу от нее услышать. Ты – искушение, Мередит, такое искушение, за которое мужчина готов заплатить жизнью.
– Я не хочу твоей жизни, Дойл, хочу только твоего тела.
От этих слов он ушел в ванную смеясь – все лучше, чем плакать. Я быстро надела рубашку и была уже под одеялом, когда он вернулся. Лицо у него было серьезное, но он сказал:
– Нас не накажут. Хотя она слегка намекнула, что хотела бы видеть, как ты лечишь этой обретенной силой.
– Я в ее секс-шоу не буду участвовать.
– Я это знаю, и она тоже, но ей все равно любопытно.
– Пусть любопытствует. Так нас не казнят, никого из нас?
– Нет, – ответил он.
– Так почему ты все так же мрачен?
– Мне не во что переодеться.
Я не сразу сообразила, о чем он. Потом раскопала пару мужских боксерских трусов. Чуть тесных в бедрах, потому что у Дойла и Роана размеры не совсем совпадают, но все же трусы годились.
Дойл взял их и вернулся в ванную. Я думала, что он быстро вернется и ляжет спать, но услышала, как зашумел душ. В конце концов я бросила несколько подушек на спальные мешки и повернулась на бок, чтобы заснуть. Я не была уверена, что заснуть мне удастся, но Дойл пробыл в душе долго. Последнее, что я слышала, пока на меня не накатил сон, был шум фена. Как Дойл вышел из ванной, я не слышала. Просто когда я утром проснулась, он стоял надо мной с чашкой горячего чая в одной руке и билетами на самолет для нас – в другой. Не знаю, спал ли Дойл на спальных мешках и вообще спал ли в эту ночь.
Глава 19
Дойл любезно предоставил мне место у окна, а сам вытянулся на своем кресле, вцепившись в подлокотники и застегнув привязной ремень. Когда самолет взлетал, Дойл закрыл глаза. Обычно я люблю смотреть, как уходит вниз земля, но сегодня смотреть, как сереет Дойл, было куда забавнее.
– Как это ты можешь бояться летать? – спросила я.
Он не разжал век, но ответил мне:
– Я не боюсь летать. Я боюсь летать самолетами.
