Нарцисс в цепях

облегчения, потом, я думаю, он увидел Химеру и глаз его раскрылся шире. Он попытался что-то сказать, но рот не открывался. Только тихие болезненные звуки доносились оттуда.

Химера коснулся его кровоподтеков — слегка, но все равно Мика вздрогнул. Я схватила Химеру за руку, как было возле Черри, и встала между ними.

— Освободи его!

— Я лично сломал ему челюсть за то, что он мне солгал.

— Он тебе не лгал.

— Он мне сказал, что ты будешь универсалом, как я, но это не так. — Он нагнулся ко мне, нюхая воздух. — Я бы учуял. Да, ты — что-то,и это что-то — не человек. Пахнет леопардом и волком. — Он еще сильнее потянул воздух в себя около моего лица. — Но еще пахнет вампиром. Ты — не такая, как я, Анита. — Он глянул на Мику. — Он просто хотел, чтобы я не трогал его и его котов после того, как он спас тебя от моих людей, вломившихся в твой дом.

— Значит, я не оборотень-универсал. Значит ли это, что я не нужна тебе как подруга?

Он засмеялся:

— Ну, не знаю. Я люблю изнасилование — добавляет перчику. — Может быть, он это сказал, чтобы меня шокировать, но не уверена. И Черри он изнасиловал? Он ее тронул? Я попыталась не выразить эту мысль у себя на лице, потому что вместе с ней пошла белая, горячая волна гнева. — А, так тебе эта мысль не нравится?

Он попытался тронуть меня за волосы, и я шагнула назад, из ниши, освобождая себе пространство для маневра. Помощь идет, но мои часы показывали, что еще минут двадцать остается. Может быть, ребята придут быстрее, а может, и нет. Рассчитывать на это нельзя.

Он не погнался за мной — позволил попятиться.

— Я бы мог тебя изнасиловать у Мики на глазах. Вряд ли кому-то из вас это бы понравилось. Хотя, честно говоря, я бы предпочел наоборот. Орландо — гомофоб. Интересно, почему бы?

Я ответила, отступая вдоль занавеса, отвлекая его от Черри и Мики.

— Мы в других больше всего не любим то, что ненавидим в самих себе.

— Браво! — сказал Химера. — Да, я много чего таю от Орландо о нем самом.

— Нелегко, наверное.

— Что?

— Хранить секреты, когда вы живете с ним в одном теле.

Он медленно шел за мной вдоль стены.

— Сначала он знать не хотел, что мы делаем, но последнее время он стал... недоволен нами. Я думаю, он бы сделал с собой что-нибудь, если бы я ему не помешал. — Химера показал рукой в сторону висящих. — Он проснулся в темноте между ними. И завопил как девчонка... — Химера приложил пальцы к губам: — О, пардон. Ты вообще не кричала. Он вопил как младенец, пока я не пришел и не спас его, но он, кажется, не слишком благодарен. Кажется, даже обвиняет меня. — Лицо Химеры стало озадаченным, и снова мне показалось, что он прислушивается к тому, чего я не слышу.

Он уставился на меня:

— Ты слышишь?

Я сделала большие глаза и пожала плечами:

— Что?

Он посмотрел мимо висящих, и я оглянулась в поисках оружия. Столько здесь порезанных людей, должен быть где-то и клинок. Но комната тянулась белая и пустая, если не считать людей в цепях. Где же тут эти пыточные кочерги, ножи, что угодно? Что это за пыточная камера такая — без орудий пытки?

И тут я услышала — крики, драку. Бой уже шел. Хотя еще вдалеке. Хорошая новость — что помощь уже идет, плохая — что Химера знает об этом, а я с ним одна. Ладно, не одна, но никто из прикованных к каменной стене мне не поможет.

Он повернулся ко мне с лицом, настолько полным гнева, что оно стало зверским даже без смены облика.

— А зачем ты захватил всех этих альф? — спросила я. Удерживать его разговором — ничего другого мне не оставалось.

— Чтобы править их группами. — Слова были произнесены рычащим голосом сквозь стиснутые зубы.

— Твои змеи — анаконды. Захватил ты кобр. Ты не сможешь править змеями другого типа, чем твои.

— Почему? — спросил он, начиная красться ко мне, все еще в человеческом обличье, но с напряженной грацией зверя.

На это у меня не было хорошего ответа.

— И все эти альфы живы?

Он мотнул головой:

— Я слышу шум боя, Анита. Что ты сделала?

— Я? Ничего?

— Ты лжешь, я это чую обонянием.

О'кей, может быть, от правды будет польза.

— Звуки, которые ты слышишь, — это кавалерия скачет на выручку.

— Кто? — почти прорычал он. Он все так же крался ко мне, я все так же отступала.

— Рафаэль и его крысолюды. А еще, быть может, и волки.

— В этом здании сотни гиен. Твоя кавалерия через них не прорвется тебя спасти.

Я пожала плечами, боясь сказать правду, боясь, что он отыграется на любовниках гиен. А лгать я не осмеливалась, потому что он учует. Так что я просто продолжала пятиться. Мы уже были почти у двери. Если я ее открою, может быть, он за мной погонится. Может быть, я его заведу в засаду — из одной себя.

Перед дверью появился Абута. Я о нем забыла, и это была беспечность. Не фатальная — пока что, — но беспечность.

Я прижалась спиной к стене, чтобы видеть обоих.

Абута остался у двери — явное указание, чтобы я не совалась к ней. Химера же подбирался все ближе. Оказаться между оборотнем-универсалом и змеей — не совсем меж двух огней, но близко к тому.

Химера перетек в другую свою форму. Я годами наблюдала за переменами оборотней, и это всегда было бурно или грязно. Но сейчас это было... восхитительно. По телу его потекла чешуя, как вода. Не было прозрачной жидкости, не было крови, ничего не было, кроме перемены, будто он перешагнул из одной формы в другую, как превращается в Супермена Кларк Кент. Быстро, почти моментально. Он даже с шага не сбился. Одежда спала с него как лепестки увядшего цветка, и он вышел в виде змеиного царя Коронуса. Огромный змеечеловек остановился, застыл в неподвижности, столь любимой рептилиями. И я застыла. Наконец он повернул голову, глядя на меня медным глазом. Черт его знает, как он при этом сохранял объемное зрение.

— Я тебя помню. Химера велел нам тебя убить. — Он огляделся и медленно произнес: — Где мы?

Тут же он согнулся пополам, как от боли, и следующая форма была человеческой, но не Орландо. Он стал Буном, и не успели еще недоуменные глаза Буна что-нибудь рассмотреть, как он стал львом. На миг я подумала, что это Марко, но он не мог быть Марко и Коронусом одновременно. На это даже Химера не способен.

Он был золотистым, загорелым, мускулистым, мужественным, грива вокруг получеловеческого лица развевалась почти черными прядями. Когти — как черные кинжалы.

— Вот эта форма воистину моя, — прорычал он. — Змея и медведь похожи на Орландо — они все еще в себя верят. Но я — все, что есть, а нет ничего, кроме Химеры.

Он потянулся ко мне, и я отпрыгнула. Я подбежала к висящим, потому что знала, что они помешают ему пройти, замедлят, и в последнюю секунду повернулась, упала на пол и поехала прочь от когтей как мартышка. Они бы его задержали, но он их располосует, чтобы до меня добраться. Такого я допустить не могла.

Он загнал меня в дальний угол комнаты, далеко от двери и от Мики. Наверное, он мог бы поймать меня