Но я не кошка. Не чистокровное грациозное создание, способное легко порхать от одного к другому. Иногда я ненавижу себя за это, за излишнюю человечность.
— Ты другая, — его утверждение отвлекло меня от собственных мыслей и заставило улыбнуться.
— Знаю, — усмехнулась, но открывать глаза не стала. Я и так знаю, что увижу.
Удивление… Непонимание… Презрение…
Все те эмоции, что отражаются на лицах, когда собеседник понимает, что я совсем не та, какой хочу казаться.
— Ты не похожа на остальных судей, — задумчиво протянул Алексан и я услышала, как он встал со стула. По странному порыву, я не приковала его к этой металлической конструкции. Куда ему бежать? Он не сможет выбраться из этого здания, даже если возьмёт меня в заложники. У стражников строгий приказ в этом случае стрелять на поражение, не зависимо от того, кто будет в плену, хоть сам Высший Судья!
Сквозь полуопущенные веки я смотрела, как он, шатаясь, идёт в мою сторону. Скорее всего, он ориентировался по звуку, а если быть совсем точной, то по ударам моих когтей о деревянную крышку стола. Всегда знала, что эта привычка выдаст меня, но что поделать. Хвоста у меня сейчас нет, что бы водить им из стороны в сторону, поэтому напряжение приходиться снимать таким способом, точа острые когти о дерево.
Вот он приблизился настолько, что его терпкий запах обжог мои ноздри. Ещё чуть-чуть и Алексан стоит так близко, что можно протянуть руку и коснуться его, но я не делаю никаких движений. Просто сижу и жду, что же он предпримет дальше.
Вот его слегка дрожащая рука потянулась к моему лицу и его пальцы робко, осторожно коснулись моей щеки, готовые в любой момент исчезнуть. Но я не пошевелилась и не остановила его.
Пальцы гладили кожу, изучали овал лица. Даже губ коснулись и чуть выпирающих клыков. Об один из них Алексан по неосторожности порезался, и на моих губах осталась капля его крови. Вздохнув, кончиком языка слизала её, решив, что хуже от этого никому не станет.
Но я ошиблась.
Его кровь на вкус была сладко-солёной, терпкой и в тоже время невыразимо прекрасной. Захотелось большего, в душе пробудились инстинкты хищника. В одно мгновение мир изменился, став куда более резким, отчётливым, хотя при дневном свете я видела всё не настолько хорошо, как в сумерках. Когти удлинились, а из горла вырвалось тихое шипение.
— Не человек? — Резко выдохнул пленник, отдёрнув от меня руку. При этом он едва не потерял равновесие и опасно закачался. — Как… Судья не может быть нелюдем! — Всё это время он отходил назад и, запнувшись об ножку стула, начал падать вместе с ним.
Покачала головой и вздохнула. Мужчины…
Время потеряло себя. Одно скользящее движение и моя рука уверенно удержала его от падения, не отпустив даже тогда, когда Алексан выровнялся и теперь возвышался надо мной, находясь в слишком опасной близости.
— Я не человек, — спокойно подтвердила, поднявшись на цыпочки и прикоснувшись губами к его уху. Мужчина вздрогнул, ощутив прикосновения языка к коже. Я же словно обезумела, прикасаясь губами к его коже, спускаясь от щеки ниже, к шее и ещё ниже, слегка прикусив кожу на груди. Алексан вздрогнул и втянул воздух сквозь стиснутые зубы. — Давно известно в мире, женщина — не человек. А женщина с кровью кошки, тем более. Тебе пора возвращаться в камеру, — и отступила назад, старательно подавляя в себе желание, смешанное с жаждой крови. — На сегодня мы закончили.
— Ты же ничего не спросила, — несколько удивлённо сказал мужчина, стараясь сохранить спокойствие. Но ему удавалось это с трудом.
— А ты бы ответил? — Рассмеялась и позвонила в колокольчик. В тоже мгновение дверь открылась, и появился Алан, до сих пор смотревший на меня, как на нечто очень мерзкое. Что ж, его дело. — Увести.
— Как прикажете, судья, — сухо кивнул начальник стражи и помог Алексану выйти. На какое-то мгновение мне показалось, что неживые глаза мужчины на миг ожили, наполнившись ненавистью, но вряд ли это было правдой. Впрочем, мне ведь всё равно, не так ли?
Стук двери и маска слетела с моего лица, уступив место горечи и усталости, затопившей всю меня. медленно подошла к своему столу, с минуту рассматривала его поверхность, а затем зло ударила рукой с выпущенными когтями, сломав хрупкое дерево. В стену полетела чернильница, разлетевшаяся на мелкие осколки и оставившая после себя россыпь чёрных брызг на стене. Стул сломался, не выдержав ярости полукровки, громившей кабинет с методичностью маньяка. Мне не хватало чего-то. То ли боли, то ли ощущения пустоты… Хоть какого-то чувства, которое поможет избавиться от этого неприятного ощущения собственной ничтожности.
— Судья Шелара, — резкий окрик вывел меня из этой своеобразной спячки, и я вздрогнула, не спеша оборачиваться. — Как это понимать?
На пол рухнула пачка бумаг и мне даже не нужно смотреть на них, что бы понять в чём дело. На меня опять донесли, в который раз. Ноя точно знаю, что исключить меня из Гильдии или снять с поста не получиться, сколько бы кляуз не писалось. Слишком ценный сотрудник, слишком много знаю…
— Что именно, судья Этгар? — Медленно повернулась, нацепив на лицо саму приветливую из всех своих улыбок. Стоящий в дверном проёме пухлый мужчина, с длинной бородкой, вздрогнул и поёжился. Он не любил меня, как и большинство остальных судей. — Неужели кто-то жалуется? — И чуть вскинула брови, насмешливо и презрительно рассматривая его.
— Не знаю, чем вы заслужили благосклонность Высшего Судьи, но склонен думать, что вовсе не своими умственными способностями! — И похотливый взгляд на моё тело.
Сегодня я была одета достаточно консервативно и строго, на собственный взгляд. Те же чёрные брюки, те же замшевые сапоги, что были на мне ночью. Только вместо красного платья чёрная шёлковая рубашка в комплекте с приталенным, узким жилетом, из тёмно-зелёной замши. Естественно, всё это выгодно подчёркивало мою фигуру и тешило самолюбие, когда я замечала, сколько взглядов задерживают на мне не только мужчины, но и женщины. Большинство считало, что я оделась излишне вульгарно и откровенно.
Усмехнулась. Они просто не видели меня в других, более открытых нарядах.
— Жалеете, что не можете воспользоваться тем же самым? — Мягко улыбнулась и скрестила руки на груди. — Итак, что это за бумаги?
— Здесь доклады наших информаторов. И они касаются вас, Шелара, — Этгар скривился, но проигнорировал мою колкость. — Особенно в части ваших… Сексуальных предпочтений.
— Оу? — Я сделала вид, что удивлена. — И что же они там написали? Что я сплю со всем городом, не взирая на пол, возраст, и вероисповедание? Если так, то это мне даже льстит в некоторой степени.
— Здесь сказано, что вы состоите в порочной связи с главарём одной из самых крупнейших банд. И это совершенно не смешно, Шелара! — Рявкнул этот придурок, заметив, что меня это все, откровенно говоря, забавляет.
— Дорогой мой судья Этгар, — мягко промурлыкала, устроившись на обломках стола и закинув ногу на ногу. Взгляд мужчины моментально перетёк с моей груди на бёдра. Все мужики — одинаковы, кем бы они себя не считали. Хоть богом пусть возомнят себя, но натура остаётся неизменной кобель не меньше и не больше. — Я не буду сейчас говорить вам о том, что вы спите со своей собственной дочерью, пряча её ото всех и прикрывая это тем, что у неё слишком ранима психика. Хотя по мне, так она там отсутствует напрочь, как и какой-либо разум, потому что её мозг остановился в развитии ещё в младенчестве. Я не вспомню и о том, что несколько лет назад стражниками были найдены маленькие мальчики утверждавшие, что их развратил некий неизвестный судья. Я промолчу о пленниках, которые утверждают, что их насилует какой-то призрак. Лишь одно спрошу, как такой весьма интересный человек всё ещё жив? Может быть, потому что одна судья ничего не предпринимает, хотя и знает достаточно?
— Как ты… — Он задохнулся, явно не находя слов, что бы более точно описать меня. Я довольно улыбнулась и вытащила мундштук из красного дерева, портсигар с тонкими сигаретками, коробку спичек. Вставив сигарету в мундштук, прикурила и затянулась, покачивая ногой. — Да я…
— Что ты? — Немного презрительно поинтересовалась, выпустив струю дыма в потолок. — Ты ничто, ничтожество, которое по недоразумению всё ещё живёт. Если бы не я, все твои делишки давно дошли бы до
