Великанша покачала головой:
— Не могу.
Первым намеком на то, как все плохо, была настоящая крыса, подбежавшая обнюхивать юбки Мюзетт. Потом она подняла бусинки глазок.
Я смотрела на Мюзетт. Ее синие глаза стали сплошь синими, как у фарфоровой куклы. Лицо лучилось триумфом.
— Крыса — твой подвластный зверь, — сказала я.
— Разве Жан-Клод тебе не говорил?
Она рассмеялась звонко и громко — знала, что он не говорил.
— Он забыл упомянуть.
— Я не знал, — ответил Жан-Клод. — Два века назад единственным ее подвластным зверем была летучая мышь.
Его спокойный голос скрывал все чувства, которые у него могли быть.
— Она приобрела крыс как подвластных зверей лишь пятьдесят лет назад, — сообщил Ашер.
Я глянула на него:
— С твоей стороны было бы мило нас об этом предупредить.
Он пожал плечами:
— Мне в голову не пришло, что кто-нибудь может захотеть взять Мюзетт под стражу.
Я повернулась к упомянутой вампирше:
— А почему ты своей новой силой раньше не избавилась от крысолюдов?
— Хотела преподнести сюрприз, — сказала она и улыбнулась так широко, что показала клыки. Она была до ужаса собой довольна.
— Ладно, — сказала я. — Все телохранители-оборотни, кроме крысолюдов, — взять ее!
— Убейте их, — произнесла она, и я поняла, что она обращается к Бобби Ли. Вот этого я не предусмотрела, блин.
Но Бобби Ли и Клодия только мотали головами и отступали прочь.
— Ты нам можешь приказать тебя не трогать, но напасть на других не можешь заставить. Не та у тебя еще сила, девушка.
Все крысолюды пятились, смущенные и встревоженные. Из дальней пещеры ползли еще крысы. Когда используешь полости, созданные природой, есть одна проблема — природа приходит к тебе. А она не всегда красива и доброжелательна.
В основном вперед двинулись гиенолаки. Из леопардов только двое были телохранителями, и они держались рядом с Микой. Остальные наши леопарды были просто едой, а еда не дерется, она только кровь дает.
До меня дошло наконец, что здесь нет вервольфов, кроме Стивена. Куда же делась стража вервольфов?
Мюзетт что-то сказала, и не по-французски. Это вообще не был никакой язык, который я могла бы хоть предположительно угадать. Два вампира с желтовато-серой кожей и золотистыми глазами встали перед ней.
— Отзови наших, ma petite, — сказал Жан-Клод. — Я не хочу их терять.
— Но их же только двое, Жан-Клод.
— Но они не те, кем кажутся.
Я отозвала всех и повернулась к Жан-Клоду:
— Что ты говоришь?
На мой вопрос ответила вышедшая вперед Валентина.
— Есть комната, где спят слуги Милосердной Тьмы. Члены Совета иногда туда заходят и пытаются их призвать к себе на службу.
Я глянула на двух вампиров, потом на Валентину.
— Эти двое проснулись.
— Больше, — сказала она. — Наша госпожа призвала шестерых. Она считает это знаком роста своей силы.
Мы с Валентиной переглянулись.
— Мать Всей Тьмы пробуждается, и слуги пробуждаются раньше нее.
Эти слова я сказала шепотом, но даже шепот трепетал и наполнял комнату танцующим эхом.
— Я тоже так думаю, — сказала Валентина.
— Наша госпожа сильнее всех других. Слуги нашей Милосердной Матери идут на зов Белль Морт. Это знак величия нашей госпожи.
Голос Мюзетт провозгласил это как истину, звеня от гордости.
— Мюзетт, ты дура. Просыпается тьма. И то, что они здесь стоят, — тому доказательство. Они будут повиноваться Белль Морт, пока не пробудится их истинная госпожа, а тогда смилуйся Господь над всеми вами.
Мюзетт в буквальном смысле топнула на меня ножкой.
— Ты мне не испортишь потеху. Ты меня не сможешь тронуть, они тебе не позволят.
Я посмотрела на них, наморщила лоб.
— Это же не просто вампиры?
— В каком смысле, ma petite?
Я ощущала их, ощущала некую сущность, которой не должно было быть.
— Они ощущаются как оборотни. Вампиры не могут быть оборотнями.
Уже произнося эти слова, я поняла, что не права. Мать Всей Тьмы была и оборотнем, и вампиром. Я это ощущала.
— Я думала, что Милейшая Мамочка была первым вампиром, тем, который создал вас всех.
— Oui, ma petite.
— Есть ли в Совете вампиры, происходящие непосредственно от нее?
Жан-Клод на миг задумался.
— Мы все от нее происходим.
— Это не то, о чем я спросила.
Мне ответил Ашер:
— Нет ни одного, кто мог бы заявить, что происходит от ее линии, но это она основала Совет вампиров. Она создала нашу цивилизацию, дала нам правила, чтобы мы перестали быть одинокими зверьми, убивающими друг друга на месте.
— Так что она родоначальница вашей культуры, но не вас самих.
— Кто это может сказать наверное, ma petite? Она — начало всего, чем мы сегодня стали. Она наша Мать во всех смыслах, которые только имеют значение.
Я покачала головой:
— Не во всех смыслах. — Отступив в сторону, я сказала: — Кто-нибудь, кто говорит на этом их языке, будьте у меня переводчиком.
— Они теперь понимают по-французски, — подала голос Валентина.
— Отлично. Жан-Клод!
— Я здесь, ma petite.
— Скажи им, что Мюзетт нарушила условия договора и мы должны поместить ее под арест. Ей не будет причинен вред, ей только не дадут вредить другим.
Жан-Клод заговорил по-французски, медленно, так что я многое поняла. За эти годы я поднахваталась, но быстрая речь еще от меня ускользала.
— Я им сказал.
— Тогда скажи им еще вот что: если они не отойдут с дороги, чтобы мы могли ее арестовать, тогда в рамках правил, установленных Матерью Тьмы, мы имеем право убить их за неподчинение этим правилам.
Жан-Клод смотрел на меня с сомнением.
— Ты просто повтори, — сказала я и отошла чуть в сторону найти Бобби Ли. Он покрылся испариной, и
