Клеопатра. Последняя царица Египта

близких отношениях, и, насколько нам известно, в мире не было другого мужчины или женщины, которые имели бы такие богатые возможности для того, чтобы сыграть влиятельную роль в его карьере. Если Клеопатра была заинтересована, – а мы знаем, что она была заинтересована – в благоденствии своей страны и ее царской династии, или в карьере своей и Цезаря, или в судьбе своего сына, то совершенно невозможно предположить, что она не обсуждала вопросы управления государством с человеком, который, по сути, был ее мужем. В будущем Клеопатра станет достаточно сильной, чтобы сыграть одну из крупных политических ролей в истории, обращаясь с подвластными царствами и армиями, как обычная женщина занимается домом и обращается с прислугой. А зная ее характер, который рас крылся перед нами в годы после смерти диктатора, глупо предполагать, что в Риме она держалась в стороне от всех его замыслов и планов, считая себя способной удержать внимание владыки мира будуарными развлечениями и альковными утехами. Ее личность не доминирует в последние годы Римской республики не просто из-за ее распутной жизни с Антонием и их трагической смерти, а потому, что ее личность была такой неотразимой, что она в немалой степени воздействовала на дела римского мира. Я придерживаюсь того мнения, что имя Клеопатры было бы вписано в историю этого периода, даже если бы события, кульминацией которых стала битва при Акции, никогда не произошли. Романтическая трагедия ее связи с Антонием завладела вниманием людей и отвлекла историков от фактов более раннего периода ее жизни. Существует тенденция совершенно пренебрегать влиянием, которое она оказывала на политику Рима в течение последних лет жизни Цезаря. Взгляды историков прикованы к драме в Египте, а рассказ о жизни Клеопатры на вилле диктатора в Риме игнорируется. Тем не менее кто окажется настолько смелым, чтобы утверждать, что царица, судьба которой была связана с судьбой Цезаря, когда он был на вершине власти, не оставила никакого следа на событиях того времени? Когда Клеопатра прибыла в Рим, ее взгляды на жизнь, вероятно, резко контрастировали с взглядами на жизнь римлян. Республика была все еще принятой формой правления, и еще не было никакого определенного движения к монархизму. Об императорах будущего, власть которых передавалась по наследству, еще никто и не мечтал, а цари далекого прошлого были почти забыты. Теперь, хотя можно предположить, что Клеопатра, контактируя с миром, переняла умеренно разумный взгляд на свое положение, все же не может быть сомнений в том, что ощущение своей царской и божественной личности в ней не дремало. Ее воспитание и образование, как я уже говорил, а теперь и лесть Цезаря, вероятно, повлияли на ее мышление настолько, что осознание своего царского происхождения было в ней во все времена почти преобладающим ее качеством. И было бы действительно странно, если бы мысли диктатора были защищены от проникающего влияния этой атмосферы, в которой он предпочитал проводить большую часть своего времени. Уж не сам ли Рим дал Цезарю побуждающий толчок, тот Рим, который не знал монархии на протяжении четырехсот пятидесяти лет (власть царей в Риме была уничтожена в 510 или 509 г. до н. э. – Ред.)? Но, признавая, что Рим созрел для монархии и что обстоятельства в какой-то степени вынуждали Цезаря к этой форме правления, можем ли мы заявлять, что диктатор по своей воле выбрал бы самодержавие и даже божественный статус так быстро, если бы его супругой не была царица и богиня?

В последние месяцы своей жизни, а именно начиная с его возвращения в Рим в начале лета 45 г. до н. э., после Испанской кампании, и до его убийства в марте следующего года, Цезарь энергично продвигал свои планы в отношении монархии. Сначала казалось, что он намеревается завершить свои восточные завоевания перед тем, как совершить попытку получить трон. Но теперь долгая задержка в подготовке к войне с Парфией заставила его почувствовать нетерпение, которое больше нельзя было сдерживать. К тому же его внимание привлекло старое пророчество, в котором говорилось, что парфяне не подчинятся, пока на них не пойдет войной римский царь. И Цезарь был достаточно суеверен (как и все римляне и остальные люди того времени), чтобы такое заявление оказало на него заметное влияние. Мало-помалу он присваивал царские привилегии, ежедневно добавляя царственности в свой облик и забирая себе все больше самодержавной монархической власти.

В скором времени он получил титул императора, передаваемый по наследству. Слово «император» означало в то время «главнокомандующий» и не имело «царского» подтекста, хотя тот факт, что этот титул стал наследуемым, придал ему новое значение. Следует заметить, что люди, которые составляли этот указ, вероятно, понимали, что сыном, к которому перейдет этот титул, вероятно, будет младенец Цезарь, властвующий в настоящее время в детских комнатах виллы на берегу Тибра. Ведь не было почти никаких сомнений в том, что сторонники Цезаря с уверенностью ожидают законного брака Цезаря с Клеопатрой при первой же удобной возможности. Таким образом, перед нами предстает оригинальная картина: восторженный римский государственный деятель предлагает передаваемую по наследству должность императора будущему царю Египта. Безусловно, не может быть более ясного указания на то, что народ Рима не возражал против чужеземного происхождения Клеопатры и не считал ее восточной женщиной ни в каком отношении. Я должен повторить, что в реальности римляне считали Клеопатру гречанкой царской крови, а столицу ее государства Александрию – соперницей Вечного города по богатству, великолепию и культуре. В то время стали ходить слухи, что должен появиться закон, предложенный одним из народных трибунов, который даст право Цезарю при необходимости иметь двух жен, Кальпурнию и Клеопатру, и что новая жена не обязательно должна быть римлянкой. Люди не могли опасаться того, что сын Клеопатры является наследником Цезаря, потому что они уже прекрасно знали, что Цезарь станет царем Рима, и понимали, что благодаря своему браку с Клеопатрой он, не применяя силу оружия, добавит к римским владениям одно сильное, до сих пор независимое (формально – уже давно [с II в. до н. э.] клиент Рима. – Ред.) царство цивилизованного мира и обеспечит своим наследникам на римском троне почетный довесок в виде старейшей царской короны из существующих в мире и огромное богатство, прилагающееся к ней. В последующие годы, когда Клеопатра в качестве супруги Антония стала врагом римского народа, стали много говорить об угрозе с Восточного Средиземноморья, а царица стала олицетворением восточной роскоши в противовес западной простоте. Но в тот период, который мы сейчас рассматриваем, такое отношение к египетской царице еще не развилось и Клеопатру считали самой подходящей матерью для сына Цезаря, который однажды унаследует его почести и титулы.

Приблизительно в это время младенец на самом деле стал некоронованным царем Египта, так как младший брат Клеопатры Птолемей XIV таинственно исчез из анналов истории и о нем больше никто ничего не слышал. Теперь мы уже никогда не узнаем, причастны ли Клеопатра и Цезарь к его убийству, так как он стоял на пути их честолюбивых замыслов, или он умер естественной смертью. Он входит в историю в эти полные событий времена как тень и как тень исчезает. Все, что нам известно о его кончине, почерпнуто у Иосифа Флавия (еврейский историк, 37 – после 100 н. э.; бывший военачальник восставших иудеев в Галилее в ходе Иудейской войны [66–73]. Был взят в плен в 68 г., перешел на сторону римлян. Отпущенный на свободу императором Веспасианом, принял его родовое имя, Флавий, и занялся литературной деятельностью с проримских позиций. – Ред.), который утверждает, что тот был отравлен своей сестрой. Но такое обвинение вполне ожидаемо и, безусловно, было бы выдвинуто, если бы мальчик умер от внезапной болезни, и поэтому не следует пятнать память о Клеопатре этим преступлением. Сейчас можно только сказать, что если нельзя отнести смерть несчастного юного царя на счет Клеопатры с высокой долей вероятности, то нет причин предполагать, что она имела к ней какое-то отношение.

А Цезарь теперь приказал поставить на Капитолийском холме свою статую как изображение восьмого царя, стоящее там; предыдущие семь статуй были скульптурными изображениями древних царей Рима. Вскоре он начал появляться на публике, одетый в вышитые одежды древних монархов, и приказал, чтобы изображение его головы чеканили на римских монетах, согласно настоящим монархическим традициям. Для него был изготовлен золотой трон, на котором он сидел в сенате и вершил суд; и теперь он держал в руке скипетр из слоновой кости, а на голове носил золотой венок из лавровых листьев. Для удобства его появления на публичных церемониях Цезарю была предоставлена священная колесница, подобная священной колеснице царей Египта; и у него появилась своего рода гвардия телохранителей, состоявшая из сенаторов и аристократов. Более того, ему было дано право быть похороненным внутри городских стен подобно тому, как Александр Великий остался покоиться в Царском квартале в Александрии. Эти признаки царской власти, если их рассматривать вместе с пожалованным ему титулом императора, передаваемым по наследству, и пожизненным статусом диктатора, который ему вот-вот должны были предложить, указывают на то, что его цель была уже совсем близка. И Цезарь, и Клеопатра, вероятно, жили в то время в состоянии непреходящего возбуждения и ожидания. Все знали, что это носится в воздухе, а Цицерон дошел до того,