Она понимала, притом без слов. Не осуждала, нет, этого не было в ее взгляде. Лишь боль от осознания чудовищности моего поступка, непримиримость и крик о помощи. Девочка не знала, как поступить, за чьей широкой и надежной спиной спрятаться. И я мог бы предложить свою, точнее очень хотел это сделать, потому что невыносимо было смотреть за возрождением из пепла прежних выводов о ее якобы никчемности и непривлекательности. Бог свидетель, я должен был оттолкнуть ее.
— Астрид! Да погоди же ты, Астрид, — искренно возмутился я попытками трусливо сбежать от действительности. Нельзя быть такой чувствительной, черт побери! Как же ты жила все это время в столь неподходящем для себя месте, названным планетой Земля?
Изредка спотыкаясь, она мчалась со всех ног к машине, но я оказался чуть проворнее.
— Астрид, — я неохотно развернул ее лицом к себе и впервые за долгие годы жизни в ночи понял, что представляет собой вампирская сущность. Ты не замечаешь, как становишься монстром, как теряешь связь с душой и навсегда остановившемся сердцем, но стоит только причинить боль ребенку, и все становится на свои места. Теперь ты тварь, что поддерживает жизненные силы посредством чужой крови, и зеркало подтверждает догадки — оно отражает мертвеца, ведущего паразитический образ жизни. — Я не знал, что она твоя подруга, — ври больше, Джей, место в Аду тебе уже давно уготовано. — Я даже имени ее не спросил, — откровенная ложь, Майнер. Ты дотошно выяснил каждую мелочь перед тем, как затащить блондинку в дешевый номер мотеля. — Все вышло случайно, — надо купить солнцезащитные очки, лгать, глядя прямо в глаза невинному агнцу, в этом веке считается дурным тоном, — но я понимаю, это не оправдание.
Если бы я только захотел оправдаться, то не составило никакого труда вбить в ее чудную голову мысль о необходимости простить. Пара незатейливых фраз, вроде: 'Ты нужна мне' или 'Я без тебя не смогу', произнесенных с правильной интонацией, один глубокий поцелуй, и крепость пала — проверено лично мной.
— Ты и не должен передо мной оправдываться, — пролепетала девочка, часто-часто моргая, и я мысленно взвыл от перспективы стать свидетелем ее слез, двух кристально чистых капель, покачивающихся на темных ресницах. — Ты вообще ничего мне не должен.
В принципе верно, но я все же чувствую себя последней скотиной, а это плохой знак.
— Послушай, — устало начал я, собираясь добавить что-то ободряющее и, разумеется, банальное, как-то утешить ее словами, однако крикливая блондинка не дала мне закончить мысль до конца, налетев из-за спины.
Томительных две минуты я выслушивал вещи, за озвучивание даже сотой доли которых убиваю, не раздумывая, и чуть не расхохотался, уловив в агрессивном монологе намек на то, что являюсь извращенцем. Полноте, мисс, в вашем возрасте я не знал и половины поз, предложенных вами после чашечки отвратительного кофе!
Единственное, с чем я был полностью согласен, так это перл о том, что не заслуживаю слез Астрид. Надеюсь, истеричная соплячка на самом деле неплохой друг и поможет девочке выбраться из глубокой навозной ямы, выкопанной мною отнюдь не из благих побуждений.
Проводив взглядом удаляющийся по шоссе серебристый кабриолет, я понуро поплелся к своему Мерседесу, испытывая непреодолимое желание поскорее залезть под душ и смыть с себя грязь, налипшую за день.
Дома меня встретила не уютная тишина и покой, о которых я так мечтал, а полуголая девица с обиженно надутыми губами.
— Вернулся, — зло прошипела загорелая брюнетка, чье имя напрочь вылетело из головы. Да и стоит ли запоминать название блюда, приевшееся еще в прошлом столетии? — Тебя не было четыре дня!
— Не сомневайся, я провел их с пользой, — съязвил я, разуваясь. Наверное, это прозвучит глупо, но меня раздражают люди, расхаживающие по дому в уличной обуви. — Отдохнул от тебя, например, — с улыбкой продолжил я, скользнув за дверь ванной, и началось!
— Да как ты смеешь, — завопила девица, кидаясь вслед за мной, но я предусмотрительно задвинул щеколду. Люблю принимать пассивное участие в скандалах. — Я целыми днями сижу здесь одна, дожидаясь тебя, потому что ты запрещаешь выходить мне на улицу. Ты вообще все запрещаешь, хотя не имеешь на это никакого права! Открой немедленно! — о, нет, любовь моя, у тебя слишком проникновенный голос. — Джей, ты мерзавец! И редкостная скотина! И ничтожество! Я тебя ненавижу! Понял? — каждый выкрик сопровождался слабеньким ударом по стене, что позволило мне залезть в воду с блаженной улыбкой на устах.
— Понял, — отозвался я, закрывая глаза.
— Я ухожу, — трагедийным тоном возвестила прелестница, — бросаю тебя к чертям собачьим!
О, да, малышка, выход прямо по курсу! И не вздумай останавливаться! Забери из шкафов тонны треклятого нижнего белья, которое я ненавижу, и избавь меня от своего назойливого общества.
Через полчаса, так и не дождавшись злободневного хлопка двери, я вышел в коридор с повязанным вокруг бедер полотенцем и попытался незамеченным пробраться в спальню. Не тут-то было. Удар внушительной силы в плечо, и визги приобрели цикличный характер, так что ничего нового я о себе не услышал. Впрочем, истерика надоела мне довольно быстро. Выудив из гардероба свежую рубашку, я принялся неторопливо переодеваться, на ходу поясняя положение вещей задравшему нос 'завтраку'.
— Ты уйдешь отсюда, когда я этого захочу, — тон подобающий: приказной и неумолимый, иначе с ней просто нельзя. Слов она не понимает, а бить женщину, пусть и низкопробную, я никогда не стану.
— Я, что, пленница? — более спокойно уточнила девица, забывая о правиле номер один: 'Молчать, когда я говорю'.
— Да, — подтвердил я, умело скрывая раздражение за маской полнейшего безразличия. — Еще раз повысишь голос, горько об этом пожалеешь. Надумаешь сбежать, выслежу и убью, — с улыбкой добавил я, целуя пахнущие ментоловыми сигаретами губы. — Не скучай.
И вышел в прихожую, где меня нагнал глупый и абсолютно неуместный вопрос:
— А ты меня любишь?
— Безумно, — бросил я через плечо и, игнорируя услуги лифта, сбежал по лестнице вниз.
Раздумывать над тем, куда податься, долго не пришлось. Я хотел увидеть Астрид и удостовериться, что с ней все в порядке. Всего лишь увидеть.
Машину я оставил в квартале от дома на холме и оставшийся путь решил проделать пешком, пользуясь радушным покровом сгущающихся сумерек и деревьев в густонаселенной части леса, с трех сторон окружающего поместье, именовавшееся когда-то землями Волмондов.
На подъездной аллее тосковал серебристый кабриолет, значит, заносчивая блондинка по-прежнему отравляет жизнь несчастной девочке. Что ж, так у меня не будет ни малейшей возможности натворить ненужных глупостей, а это нам обоим пойдет только на пользу.
Пришлось довольно долго ждать, пока Уоррены и их гостья разбредутся по комнатам и заснут, притом время, как назло, тянулось чересчур медленно. Я не хотел вспоминать о событиях давно минувших дней и все же не сумел сдержаться, проходя мимо огромного гаража, отстроенного на том месте, где раньше располагалась конюшня.
'Багира' — это имя всплыло в подсознании и потянуло за собой вереницу красочных картинок.
Айрис любила животных, да и весь мир, пожалуй, но особой страстью она пылала к лошадям. Разговаривала с ними, часами пропадала в загонах и трудилась не покладая рук, чтобы у ее парнокопытных друзей была свежая солома и чистая вода. И в седле держалась уверено с самого детства, что женщинам середины двадцатого века было несвойственно. Большинство дам тех времен были слишком озабочены отстаиванием собственных прав и активно воплощали в жизнь идею об эмансипации, начатую еще их прабабками.
Она же была другой. Более жизнерадостной, веселой, легкой и излучающей счастье. Быть рядом с ней, находиться в ее обществе приравнивалось к воссоединению с ангелом Господнем. Ее улыбка напоминала мне о той безмятежной жизни в Канаде, которой я жил до начала войны, ее голос успокаивал, а редкие, но такие чувственные поцелуи заживляли кровоточащие раны на сердце. И я парил на крыльях счастья в тот день, когда осмелился предложить ей стать моей женой, а в ответ получил согласие. Старик Мердок не противился браку дочери, но со свадьбой почему-то тянул. Я пребывал в твердой уверенности,
