— Я найду тебя через пятнадцать лет, — шепотом пообещал я, не доверяя полной силе своего увитого рыданиями голоса. — Уходи с миром.
Перед тем как встать, я услышал всего одного слово: 'Люблю', и понял, кому его следовало передать.
— Она тебя тоже любит, Лео, — искренно ответил я, вынимания саблю из ножен.
Несущиеся по квартире крики заглушили звук удара. Я упал на колени. Сабля с окровавленным клинком выпала из рук и с металлическим лязгом грохнулась на пол. И для меня наступила блаженная тишина.
Отныне мир опустел. Он безлюден, потому что в нем нет больше Лео.
Эпилог
POV Джей
Со дня смерти Лео прошло пятнадцать лет. Пятнадцать стремительных лет, пронесшихся перед глазами, как один чудесный миг. Если оглянуться назад, возвратиться в тот кошмарный вечер в квартиру моего лучшего друга, а потом вновь резко перенестись в реальность, то станет ясно: его жертва не была напрасной. Он освободил нас, бескорыстно даровал прелестное сегодня. Он, как никто другой, боролся за наше счастье и одержал победу. Мы с Астрид сумели создать свой собственный Рай, окруженный крошечными садами. Мы отыскали дорогу в Аркадию, в наш затерянный посреди порочного мира Эдем. Мы совершили то, что доселе не удалось никому. Мы жили нормальной, чуточку обыденной, но оттого еще более полноценной жизнью.
Впрочем, довольно пустых слов. Я поставил в конце письма точку, бегло оглядел глазами густо исписанный с обеих сторон лист бумаги, бережно, если не сказать любя, сложил его пополам, предельно осторожно вложил послание в белоснежный конверт и запечатал. 'Моей любимой супруге', - с нежностью заполнил я строки для адресата, отложил письменные принадлежности и облегченно вздохнул.
Часы в кабинете пробили полночь. Я расслабил спину, позволяя массажной спинке позаботиться об очевидной усталости, и мягко заскользил взглядом из одного угла тонущей во мраке комнаты в другой. Старые привычки в силе. Никаких огромных площадей, семиметровая каморка, уставленная вычурными книжными шкафами. Я все так же неприлично много читаю, подчас всё, что попадется под руку. Минимум света, как естественного, так и натурального. Повсюду властвует убаюкивающая тьма. Мебель только самая необходимая: диван, два кресла, стол и стул. Дизайном занималась моя малышка, поэтому к выбранному стилю невозможно придраться при всем желании. Искусственно состаренная фурнитура, тяжелые и безбожно дорогие ткани, монотонность оттенков — у Астрид безупречный вкус, а доскональное знание мужа помогло ей не совершить ни единого промаха.
Руки непроизвольно потянулись к фотографиям, теснящимся на столе. Я подолгу рассматривал каждую, воссоздавая в памяти золотые крупицы наивысшего счастья.
Наша свадьба, состоявшаяся на следующий день после выпускного бала в Высшей школе дизайнеров. Мы обвенчались в кафедральном соборе Зальцбурга, а это снимок сделан у входа рядом со статуей Святого Виргилия. Астрид всегда любила чудить! Боже мой, какие на наших лицах улыбки! Не просто ослепительные, прожигающие насквозь!
Я погладил пальцем самое прекрасное лицо на свете и смахнул со щеки слезу умиления. Моя маленькая богиня! Какое небывалое чудо для мужчины, жениться на идеале женщины!
Под следующей рамочкой скрывалась карточка с изображением плотной группки людей. Наше первое Рождество в новом доме. Хохочущие Кирстен и Николас Уоррены, опьяненные друг другом Астрид и Джей Майнеры, еще не успевшие поругаться Рейчел и Майкл Кеплеры, вдохновенно машущие фотографу Бен и Глория Квин, малочисленные коллеги по работе и друзья друзей, чьи имена давно выветрились из головы. Я так люблю, когда все мы собираемся вместе! Большой стол, нехватка стульев, море смеха и обилие веселья. Жаль, Лео никогда не было с нами…Я бы хотел увидеть его лопающиеся в ухмылке щеки среди этих лиц.
Далее. Самая лучшая фотография. Вновь мы с моей красавицей, счастливее, чем когда-либо прежде. На заднем фоне искрятся золотом песчаные островки, утопающие в прибрежных океанских волнах. На мне широкие шорты и свободная майка, дрожащая под порывами ветра. Она в забавном джинсовом комбинезоне на лямках и легкой футболке. Головы обоих венчают солнцезащитные очки. Мы хохочем, как ненормальные, щурим глаза и крепко обнимаем руками огромный живот моего Кругляшка. Восьмой месяц беременности. Невероятная гамма эмоций и по сей день.
Мы долго к этому шли, постоянно встречая на своем пути камни преткновения. Астрид боялась искусственного оплодотворения из-за врожденной аллергии на все известные медицине препараты. Она считала, что каким-то образом может навредить будущему малышу. И здесь я оказался бессилен. Ни уговоры, ни зачитанные вслух статьи из научных журналов, ни консультации со светилами акушерства и гинекологии на нее не действовали. 'Усыновим', - раздраженно внимал я ее убийственной отговорке всякий раз, когда дело доходило до скандала. И в ход пошли припрятанные козыри. Я хотел, чтобы она родила мне ребенка. Мне не нужен был очаровательный, крепкий и здоровый малыш, взятый в приюте для новорожденных. Только часть ее, зародившаяся под этим маленьким, но таким упрямым сердечком. Только этот комочек жизни я согласен был полюбить всей душой, так же, как любил его строптивую мамочку.
Хвала богам, крепость пала! Она согласилась поехать со мной в клинику, прошла полное обследование и в течение двух часов растолковывала доктору, что донор обходим едва ли не краше оригинала.
Результат превзошел любые, даже самые смелые ожидания. Сморгнув сентиментальную слезу, я взял горячо любимый снимок, жадно приник губами к стеклу и пустился в воспоминания. Тяжелая беременность. Неполных девять месяцев сплошного токсикоза. Тонны съеденного соленого крекера. Скачущее настроение и капризы, капризы, капризы…я так полюбил ей угождать! Часами торчал на кухне за приготовлением витаминных коктейлей. Обегал все магазины игрушек в округе в поисках того самого красного слона или бело-розового зайца. Лишь с заходом солнца Астрид вновь превращалась в мою тихую скромницу и могла долго хохотать вместе со мной над формулировкой очередного желания. Потом роды. Восемнадцать часов в зале ожидания. Неизвестность и страх убивали меня, но войти в операционную, наткнуться взглядом на мое вопящее от боли совершенство, учуять кровь…Я не мог, поэтому трусливо мерил шагами комнату, неустанно молясь. Я обращался к матери, прося присмотреть ее за моими сокровищами. Черпал мужество от отца. И требовал у Лео ни на шаг не отходить от Астрид.
Они сдержали слово, и на свет появилась моя вторая по бесконечной глубине любовь. Такая крошечная, что я испугался, увидев ее через стекло. Три тысячи двести граммов концентрированного восторга. Сорок восемь сантиметров, каждый из которых стоил мне одной слезы. Я смотрел на этот круглый комочек, на его недовольное личико и чувствовал, как бешено колотится в груди сердце. Впервые за долгий срок оно билось почти так же отчетливо, как в бытность человеком. Оно взорвалось в тот момент, когда я перенял это божественное творение из рук рыдающей мамы и опасливо прижал к себе.
С тех пор я не мыслю себя без моих дорогих девочек. Без Астрид и Леверны. Жить без них значило бы то же самое, что существовать без души и сердца, быть пустым, незаполненным, выжженным. Я стал отцом. Отцом и мужем.
Пальцы трепетно заскользили по изображению, огибая черты лица моего ангелочка. Маленькая копия мамы. Округлые бровки, изумительные глазки, смотрящие глубоко внутрь, подмечающие каждую незначительную деталь. Насыщенный карий цвет лишь подчеркивал их выразительность. Тонкий носик, полные щечки и крошечные губки. Я так люблю целовать ее совершенное личико, утром и вечером, поэтому даже хорошо, что у нас родилась дочь. Появись в этом доме мальчик, мы бы вырастили из него изнеженного нарцисса.
Снимок запечатлел настоящую принцессу с гладко расчесанными русыми волосами, прикрывающими плечи. Легкое белое платьице без рукавов добавляло невинности очаровательному созданию. Моя крошка очень фотогенична, а в жизни так и вовсе бесподобна. И это не восторженные охи опьяненного любовью
