— Что это значит?
— Это значит, что, если ты будешь и дальше так себя вести и так разговаривать с
На миг у Огги что-то мелькнуло в глазах — мне показалось, похожее на страх.
— Может быть, я глуп и не понимаю, но я приехал к ней в поисках Джулианны, а нашел Белль.
Лицо Жан-Клода стало совершенно неподвижным.
— Что заставляет тебя так говорить?
— Я почти за шестьсот лет видел только двух женщин, которых ты любил, Жан-Клод. Не по своей воле ты любил Белль Морт, она решила за тебя. Но любить Джулианну — это был твой выбор. Я думал, что если ты наконец снова полюбил, то это кто-то, на нее похожий. Я думал, что суровый разговор и опасность — это только маска. Думал, что, если поскрести поглубже, Анита будет очень похожа на ту единственную другую женщину, которую ты любил. — Огги покачал головой. — Да, физический тип тот же, миниатюрная брюнетка, но все остальное… — Он снова покачал головой. — Боже мой, Жан-Клод, Господи Боже мой, неужели ничего нет постоянного в личности женщины, что тебе нравится каждый раз?
— Ты приехал с мыслью, что, если на
— Ведь не только ты, Жан-Клод, но еще и Ашер. Он ведь никогда не западал на физический тип, только на личность, и любил он ласковых, веселых, уютных женщин. Белль его обвиняла в пристрастии к крестьянкам.
— И ты решил, что если одна и та же женщина составила счастье нас обоих, то она должна подходить под критерии нас обоих.
Огги кивнул.
— Логично, — сказал Жан-Клод. — Неверно, но логично. Это твое свойство я забыл.
— Забыл что?
— Что ты пытаешься сделать из любви и чувств нечто логичное, нечто доступное пониманию.
Огги нахмурился:
— Ты надо мной насмехаешься?
Жан-Клод покачал головой:
— Нет, но я бы тебе напомнил, что Ашер нашел Джулианну сам. Я любил ее всем сердцем и всей душой, но выбирал ее не я. Я полюбил ее в конце концов, но начал не я.
— Значит, у меня были ложные данные.
— Можно и так сказать, — согласился Жан-Клод.
Огги посмотрел на меня, на обнявшего меня Натэниела.
— Мика прав. Я мыслю как лев. В Натэниеле я не вижу проблемы, потому что он покорный. И я испытываю необходимость утвердить себя как самого доминантного из доминантов в твоей постели. Но их, черт побери, целая куча.
Я пожала плечами, держа руки Натэниела как держат шаль, чтобы не соскользнула.
— И потому ты пытался схватить Мику, и потому таращился на него, как на уличную шлюху?
Огги пожал плечами:
— Может быть.
— Так вот я этой мачистской хрени не понимаю и понимать не хочу. Свою доминантность упражняй, когда меня не будет.
Огги ткнул пальцем за спину, привлекая наши взгляды к Ноэлю. Тот все еще стоял на четвереньках, ожидая, чтобы на него обратили внимание.
— Ты говоришь, ваш местный Рекс управляет своим прайдом не так, как все.
— Да, — ответил Мика.
— А его лев реагирует так, будто знает правила.
— Прайд Джозефа знает, что значит быть львом. Они просто не устраивают драку за ранг на равнинах Серенгети над каждой добычей.
— А это и значит быть львом, — заметил Огги.
— На самом деле, — сказала я, — львы из лесистых регионов так себя не ведут. Текучесть среди доминантов и сложная социальная система эндемична региону африканских саванн.
Огги глянул на меня с интересом. Я ощутила, что краснею, и постаралась это подавить. Натэниел обнял меня.
— Как сексуальны умные девушки! — шепнул он.
Я сумела сказать:
— У меня диплом по биологии, и я занималась исследованиями по различным животным формам, когда у нас появилась коалиция.
Огги коротко рассмеялся:
— Я имею дело со львами тысячи лет и никогда книжки по ним в руки не брал.
Я уставилась на него:
— И тебе не хотелось узнать о них побольше?
— Я живу среди львов, и читать про них мне не нужно.
— Я живу среди вампиров и чуть ли не каждую ночь поднимаю зомби, но все равно читаю профессиональную литературу, чтобы не отстать от науки о нежити.
Я даже головой помотала от такого выраженного им самодовольства. Хуже всего, что он даже не счел бы это самодовольством.
Нет, хватит с меня общества Огги. Меня все еще тянула к себе его сила, но это ведь всего лишь любовь. С любовью я как-нибудь справлюсь. Ричард и Жан-Клод меня хорошо натренировали.
Я потрепала Натэниела по руке. Он поцеловал меня в щеку и отпустил, я подошла туда, где на полу ждал Ноэль.
— Ноэль, вставай.
Он встал, кося мне за спину, на Огги. Я тоже оглянулась, но вампир стоял и ничего не делал такого, только смотрел на Ноэля. Я тронула юношу за плечо, повернула к себе, прочь от Огги.
— В чем дело, Ноэль?
— Нам с Тревисом надо с тобой поговорить.
Он снова хотел оглянуться на Огги, но я тронула его за руку, отвлекая.
— Ладно, поговорим.
Я направилась к дивану, уводя с собой Ноэля. Мика и Натэниел пристроились сзади. Я не знала, то ли они хотят тоже послушать, то ли прикрывали нам спину — на случай, если Огги вновь вздумается сойти с рельсов.
Рядом с Тревисом сидел Реквием. Лицо у Тревиса посерело.
— Боже мой, Тревис, да перекинься ты и вылечись!
Он едва заметно, но напряженно покачал головой. Голос у него был сдавленный, с придыханием:
— Дай мне своего зверя, заставь перекинуться.
— Моему зверю и так хорошо, Тревис.
— Тебе нужно напитать
Я посмотрела в искаженное болью лицо.
— Ты действительно хочешь метафизического секса, когда у тебя рука сломана?
Он покачал головой, скривился, весь сгорбившись над сломанной рукой, и заговорил, не разгибаясь:
— Нет, честно говоря. Но еще меньше мне хочется, чтобы этого урода с голубыми перьями вместо волос ты сделала нашим Рексом.
— Я не…
Он посмотрел на меня в упор; на его лице выступала испарина. Его трясло, мучила боль, он должен был выглядеть слабым, но не выглядел. Силы в его взгляде хватало.
— Анита, если ты сделаешь его своим подвластным зверем или Рексом для твоей львицы, то он разделит твою силу. И ни за что доминантный лев, обладающий подобной силой, не оставит в покое
