Пляска смерти

— А если бы ты знал, что она покроет тебя ardeur’ом, будет любить твое тело, ты бы остался здесь или пошел туда, куда она хочет?

Огги уставился на него, потом замотал головой — снова и снова. Подошел к нам, не остановился, пошел дальше, вышел в дальний коридор и так и не остановился, пока не скрылся с глаз.

— При следующей встрече с нами у него будут его люди за спиной, ma petite. Вряд ли он рискнет оказаться еще раз с нами наедине.

Я сжала руку Жан-Клода, и он посмотрел на меня.

— Кажется, он не боится оказаться под каблуком или другой частью женского туалета, — сказала я.

Жан-Клод сумел напустить на себя скромный вид:

— Наверное, ты права.

Глава сорок первая

— То есть как это — я чуть не привязала Реквиема к себе навеки?

Наше сверхсекретное совещание мы проводили в коридоре. Он был пуст, и я не хотела тащиться до самых покоев Жан-Клода.

— Я пытался научить тебя другим способам питания, ma petite, и ты хорошо выучилась.

С этим я могла бы поспорить, но не стала.

— Ты просто объясни, что сказал, Жан-Клод. Не надо щадить мое самолюбие, говори как есть.

— Ты питалась от Реквиема, но раньше ты всегда сдерживалась, или же я столь глубоко участвовал во всем, что ты делала, что был способ как-то контролировать ситуацию.

Я кивнула:

— И?

— Дело в том, что узнать глубочайшие желания человека — возможно. Ardeur позволяет заглянуть в душу.

— Знаю, это часто случается.

Он покачал головой:

— Но в том-то и дело, ma petite: это не должно случаться часто.

— Но ведь случается. Именно так действует ardeur, когда его питают полностью.

Он снова покачал головой:

— Non, ma petite, чтобы питаться полностью, совершенно не обязательно знать чьи-то желания сердца.

— Тогда питание лучше, энергии больше — если знать эти глубинные желания и дать желаемое.

Он кивнул:

— Oui, но ты помнишь правило для всех даров в моей линии крови?

Я нахмурилась:

— Я не… а, насчет обоюдной остроты. Все силы Белль действуют в обе стороны.

— Oui.

Я все еще не понимала:

— Если хочешь что-то сказать, говори прямо, потому что намека — если это был намек — я не поняла.

— Когда ты познакомилась с Микой, какая была в твоей жизни главная нужда?

— Жан-Клод, не надо вести меня тропой рассуждений. Говори как есть.

— Тебе не понравится, — сказал он.

— У меня такое же впечатление, но я все же из тех, кто предпочитает пластырь отрывать одним рывком. Говори давай.

— Тебе нужна была помощь в работе с леопардами и всеми прочими оборотнями, которым ты тогда стала помогать. Это твое желание помочь стольким видам положило начало нашей потрясающей коалиции. Ты сама говорила, что множество проблем общины ликантропов можно будет решить, только если они начнут друг с другом разговаривать.

— Все это я помню, так что из этого?

— Тебе нужен был в твоей жизни такой мужчина, который будет просто говорить «да», а не спорить и не осуществлять собственные идеи. Тебе нужен был кто-то, для кого твои дела будут на первом плане.

Он смотрел на меня так, будто выразился яснее некуда. Мне ясно не было.

— Разве не каждому такое нужно?

— Кажется, я понял, — тихо сказал Мика.

Я обернулась к нему:

— Так расскажи мне.

— Желанием моего сердца было спасение для моих людей — и партнер достаточно сильный и достаточно неравнодушный, чтобы помочь мне их спасти. И мы оба друг от друга получили то, что было нам всего нужнее.

Я нахмурилась, пытаясь понять, потом медленно произнесла:

— Ты хочешь сказать, что я заставила Мику стать таким, как мне было нужно? — Я посмотрела на Жан-Клода. — Ты хочешь сказать, что даже сейчас он вроде как порабощен моей силой? И потому только никогда со мной не спорит? Он околдован?

Я посмотрела на Мику — такой ли ужас у него на лице, как у меня.

Но он был таким же, как всегда, — спокойным, готовым делать все, что будет нужно. Такой практичный, такой… ну, все, что мне нужно было в мужчине. А, черт!

Он улыбнулся мне:

— Анита, не ужасайся ты так.

— А обычно ты споришь больше?

Он покачал головой:

— Я всегда был очень покладист, а годы, проведенные в группе Химеры, хорошо усмирили тягу к бунту. Выпендриваться — это слишком дорого обходилось окружающим.

— И все, что у нас было, — это вампирские фокусы, с той только разницей, что вампир — я? Все это была ложь?

— Вот такой твоей реакции я и опасался, — сказал Жан-Клод.

— А какой реакции можно было от меня ожидать? — чуть не заорала я.

— Ты упустила из виду существенную часть его рассуждений, — сказал Мика.

— Какую еще часть?

— Если ardeur сделал меня твоим идеальным партнером, то он же сделал тебя идеальной для меня. Это же обоюдоострое оружие.

И я тоже под чарами? Под своими собственными? Слишком это все было для меня сложно. Я обернулась к Жан-Клоду:

— Не понимаю. То есть, если это правда, как мы все могли не заметить?

— Но, ma petite, ты все заметила. Твой Нимир-Радж — первый мужчина, с которым у тебя был секс при первой встрече. Первый, кого ты позволила себе вообще не оттолкнуть. Разве не так?

Я хотела поспорить, но не могла, черт побери.

— Блин! — сказала я, повернулась и посмотрела на Натэниела. Он улыбнулся мне ласково, как улыбаются в кабинете врача человеку, только что услышавшему плохие новости.

— Если насчет Мики и меня правда, то и…

— Oui, ma petite, то же самое относится и к Натэниелу.

— Нет-нет, это было по-разному. С ними двумя — совершенно по-разному.