— Давай, Криспин, вымыться надо. И посмотрю, может, у меня для тебя какая-нибудь одежда найдется.
Криспин застрял у двери, не отрывая от меня глаз. Я знала этот взгляд — боль, страх и вожделение, все вместе, и такое острое, что смотреть больно.
— Ты его подчинила, — сказал Ричард.
— Не намеренно.
— Нет. Но в отличие от других, которых ты подчиняла случайно, этот вот… — Он покачал головой. — Этот молод.
Я знала, что он хочет сказать. Дело не в фактическом возрасте: двадцать один год — вполне взрослый. Реквиему было несколько сот лет, когда я его случайно зачаровала. Он успел выработать характер, набрать сил, чтобы освободиться. Как сказал Алекс Пинн, это куда труднее, если до сих пор тебя не призывали.
Я вздохнула и подошла к нему. Он улыбнулся той улыбкой, которую не хочется видеть на лице чужого мужчины — слишком теплая, слишком радостная. Это меня напугало. Я заставила Реквиема вырваться из тисков моей силы, но он мастер-вампир, обладатель собственной силы. Криспин — тигр-оборотень, но силы в нем не чувствовалось. Я не знала, хватит ли у него воли разорвать путы, а без его помощи я не знала, как освободить его от чар, что наложили на него я да Марми Нуар. Блин.
Я подошла ближе, и Криспин коснулся мой руки. Я не пыталась его остановить, но когда он дотронулся, тут же возникла мысль: а с чего я хочу, чтобы он ушел? Глупо это. Пусто останется, ну конечно же. Он же мой тигр, мой белый рыцарь…
Я отдернулась резко, не обращая внимания на его страдальческую гримасу.
— Иди с Алексом, вымойся, найди себе одежду. И посмотри, этот твой друг-вампир — Люсьен, да? — здесь ли он еще.
Криспин кивнул.
— Проверь, в отеле ли он. И здесь где-то может быть и твой багаж, твоя собственная одежда. Иди
— Можно поцелуй на прощание?
— Нет! — ответили мы с Ричардом хором. Я глянула на Ричарда сердито, но сказала: — Алекс, уводи его.
Я не смотрела на уходящих тигров — пошла туда, где была моя сумка. Мне тоже нужна одежда.
— Что случилось вот сейчас, когда ты его тронула? — спросил Ричард.
— Я не захотела, чтобы он уходил. Несколько ослабленный вариант того, что сделал со мной ты, излучая свои эмоции. Я думала, дело только в тебе, но это получилось у Криспина, хотя и бледнее. Может, это сделала со мной Марми Нуар.
— Что именно?
— Не знаю.
Я положила пистолет рядом с чемоданом и начала доставать оттуда вещи.
— Тебе необходимо узнать, что она с тобой сделала.
Это сказал Шанг-Да. Меня удивило, что ему не все равно.
— Мне нужно позвонить Жан-Клоду.
— А ты не можешь просто открыть метки? — спросил Ричард.
— Могу, но когда я питалась от твоего гнева, он закрыл щиты. Потому что гнев он усваивать не умеет. Так что телефон будет надежнее.
— Ты боишься, как бы то, что происходит, не достало и Жан-Клода, — решил Ричард.
— Да.
У меня вещей столько, что радоваться можно. Сейчас мне просто надо было переодеться. Если бы тут был только Ричард, я бы просто оделась, но мне не хотелось одеваться перед Джемилем и Шанг-Да. Понимаю, что это звучит дико: я только что ходила перед ними голая и не парилась. А одеваться — это более интимный акт, что ли? Не знаю, но вот так. Не хочу, чтобы мужчины, с которыми у меня нет близости, смотрели, как я одеваюсь. Всегда есть момент, когда они тебе глазами показывают, что смотрят, и не так уж незаинтересованно. А может быть, нет ничего такого и это просто мои тараканы, но так или этак, а мне нужно уединение.
— А зачем идти в ванную одеваться? — спросил Ричард.
— Либо я туда пойду, либо Джемиль и Шанг-Да выйдут в коридор.
— Ты и так голая, Анита, — напомнил Джемиль. — Больше, чем видели, мы уже не увидим.
Я пожала плечами:
— Вот такой у меня каприз.
Мужчины переглянулись, и Джемиль сказал:
— Нам выйти в коридор или ей пойти в ванную?
— Я не хочу, чтобы она осталась в душе наедине с Джейсоном.
Может, я бы и стала протестовать, но есть у нас у всех свои слабости. Красивый мужчина, мокрый с головы до ног, — это одна из моих.
Джемиль пошел к двери, Шанг-Да направился за ним. Спорить никто не стал.
Дверь за ними закрылась, и мы вдруг остались одни. Тишина показалась гуще, чем должна была быть.
Я посмотрела на Ричарда и увидела его взгляд. Очень Ричардовый взгляд. Он почти все время просто бойскаут: хороший сын, хороший мальчик, хороший учитель, хороший человек. А иногда, когда мы одни, он смотрел на меня этими вот темными глазами. И этот взгляд говорил, что под всем этим слоем хорошего есть некто, кому очень нравится быть плохим. Кто понимает живущую во мне тьму, а не только свет. И если бы только не было в нем такой ненависти к тьме в собственной душе, я бы его любила вечно. Но невозможно любить того, кто так сам себя ненавидит — и тебя ненавидит за любовь к тем своим сторонам, что ненавидит он больше всего. Слишком сложный выходит танец, чтобы ни разу не споткнуться.
Сделав вид, что не вижу этого темного взгляда, я постаралась изо всех сил притвориться, что Ричарда здесь нет. И даже повернулась к нему спиной, чтобы одеться. Какое-то время все шло хорошо, а потом я почувствовала, что он стоит сзади, и очень близко.
Я обернулась как раз вовремя, чтобы не дать прикоснуться к себе его протянутой руке. Уже на мне были джинсы и лифчик, но кофточка лежала на кровати вместе с пистолетом.
— Анита! — сказал Ричард.
— Ричард, не надо.
— Чего не надо? — спросил он.
Я закрыла глаза, чтобы его не видеть. Это всегда облегчало мне задачу.
— Когда ты сегодня до меня дотронулся, это было как волшебство. Если бы не было больно, или если бы Криспин меня не оттащил, я бы тебе все позволила. А это не настоящее, это какая-то метафизическая проблема.
— Как ты можешь так говорить? — спросил он, и его голос прозвучал ближе. Он придвинулся так, что я голой кожей ощущала жар его тела. Не его потусторонней энергии — его собственный жар.
Я шагнула назад, не открывая глаз, чуть не свалила лампу с тумбочки. Мы оба попытались ее подхватить, и наши тела оказались совсем рядом. И застыли в неуклюжей позе, как это бывает.
Я посмотрела на него, и он был очень близко, слишком близко. Наклонился, чтобы преодолеть эту дистанцию и меня поцеловать. Я бросилась на пол навзничь, опрокинув мусорную корзину, попятилась по- крабьи, пока не уперлась спиной в дверь ванной.
— Ричард, прошу тебя, перестань! Ты не чувствуешь, что здесь что-то не так? Нас всегда друг к другу тянуло, но совсем не так вот.
— Я думаю, что если я сейчас до тебя дотронусь, ты просто скажешь «да».
— Именно так.
— И я хочу, чтобы ты сказала «да».
— На что «да», Ричард?
— На все.
— Значит, раз сейчас у тебя есть достаточно метафизических сил, чтобы меня зачаровать, ты просто
