как небо перед грозой.
- О да, я это сделаю. Я собираюсь порубить ублюдка на куски, пока он будет умолять меня остановиться. Я хочу, чтобы он считал, что я убиваю его по-настоящему.
Я разглядывала ее, борясь с желанием спросить, не шутит ли она, но я знала ответ.
- Вы хотите, чтобы вашей последней памятью о усопшем муже было, как вы рубите его на куски?
Она кивнула.
- Как долго вы были женаты?
- Почти двадцать пять лет, — ответила она, что заставило меня переместить ее с отметки «сорок» на отметку 'почти пятдесят', хотя она не выглядела на свой возраст.
- Это мужчина, на котором вы женились, с которым вы жили, спали, и которого, наверное по-своему любили на протяжении двадцати пяти лет, а вы хотите играть убийцу с топором?
- Больше всего на свете, — заверила она меня.
- Что же он сделал, чтобы так вас рассердить?
- Это не ваше дело, — бросила она, и на ее лице читалась уверенность, что я приму этот ответ. Похоже, как только мы договорились о цене, она решила что может быть надменной.
- Мое, если вы хотите, чтобы я подняла его. Некоторые преступления, различные виды магии, даже жизненные проблемы могут повлиять на зомби, сделать его неподдающимся контролю. Что же он сделал такого ужасного?
- Он сказал мне, что никогда не хотел детей. Что они будут мешать ему в бизнесе и общественной жизни, и поскольку я любила его, я подчинилась. Мои подруги в таких случаях якобы ненароком пропускали пару противозачаточных и случайно залетали, но я играла по-честному. Чейз не хотел детей, так что мы не заводили их.
Ее глаза стали отсутствующими, словно она видела что-то другое, кроме моего офиса, что-то далекое и печальное.
- Если вы хотели детей, мне жаль, что он лишил вас этого шанса.
Она снова обратила на меня свой взгляд, и теперь в ее глазах и на ее лице была злость. Господи, она была просто вне себя от ярости.
- Две недели назад у моей двери появился молодой человек. Он сказал, что его мать недавно умерла, и он нашел ее бумаги. Он показал мне письма от моего мужа к той женщине, его матери. Там были и фотографии их совместных поездок. Он возил ее в Рим. Он возил ее в Париж, ее, не меня. Однажды он назвал меня наименее романтичной женщиной из всех, кого он встречал; это и стало одной из причин, по которым он хотел, чтобы я стала его женой и партнером — он знал, что я не позволю глупым сантиментам помешать его планам стать богатым и успешным, потому что я хотела этого так же сильно, как и он.
- Вы всегда были богаты? — спросила я.
Она кивнула.
- Он использовал мои деньги в качестве стартового капитала для своей компании, но в итоге он заработал намного больше. В одном из писем он буквально признался этой женщине, что если бы не брачный контракт, по условиям которого он утратил бы контрольную долю акций компании и остался без денег, он развелся бы со мной и остался бы с ней и их сыном.
Ее лицо стало очень блеклым, словно у того, кто видел самую ужасную из возможных вещей и выжил. Сплетя тонкие наманикюренные пальчики на коленях, она глядела сквозь меня на вещи, которые я не могла видеть.
- Наверное, прочесть это было очень больно, — сказала я. Она никак не отреагировала на мои слова.
- Мисс Зелл? — мягко позвала я.
Она встряхнулась, как птица на ветке, и взглянула на меня. В свое время я повидала много тяжелых взглядов, но этот был хорош. Он убедил меня в том, что она собирается сделать это, блестящим новеньким топором.
- Когда мы сможем назначить дату? — спросила она.
- Мы не сможем, — ответила я.
- Что вы имеете в виду?
- Я не сделаю этого.
- Не глупите, конечно сделаете.
- Нет, мисс Зелл, не сделаю.
- Два миллиона сверх вашей обычной платы. Два миллиона, про которые никто, кроме нас, не узнает.
Она казалось очень увереннной в себе. Я покачала головой.
- Это не из-за денег, мисс Зелл.
- Вы должны сделать это для меня, мисс Блейк. Вы единственная, кто может поднять зомби, который сможет чувствовать настоящую боль и настоящий страх.
- Я не смогу гарантировать, что он почувствует такую же боль, как и когда был жив, — сказала я. Я старалась сосредоточиться на деталях, чтобы не концентрироваться на других вещах.
- Но он будет чувствовать боль, настоящую боль?
- Он будет способен чувстовать. Бывало, мои зомби спотыкались о камни и падали. Они реагировали так, словно им больно.
- Прекрасно, — сказала она голосом, полным предвкушения. Мой желудок сжался, когда я поняла, что именно она предвкушает.
- Позвольте мне еще раз проверить, что я все поняла правильно, мисс Зелл. Вы хотите, чтобы я подняла вашего мужа, Чейза, из мертвых, так чтобы он решил, что жив и был способен ощущать ужас и страдание, пока вы будете рубить его топором. Вы же понимаете, что топор не может убить зомби, так что он будет продолжать чувствовать и бояться, даже когда вы порубите его на куски? Он будет бояться, пока я не уложу его обратно в могилу.
- Я не хочу, чтобы вы укладывали его в могилу. Я хочу, чтобы кусочки закопали, как есть, так чтобы он был похоронен заживо и сознавал, что сгниет.
Я долго смотрела на нее не мигая, взглядом, который я приберегала для тех моментов, когда совершенно не знала, что сказать. В конце-концов кое-что пришло мне на ум.
- Нет.
— Что? — переспросила она.
- Нет, как в 'Нет, я не буду этого делать'.
- Три миллиона, — сказала она.
- Нет.
- Сколько вы хотите?
- У вас нет таких денег.
- Есть, — заверила она.
- Господи, женщина, вы в своем уме? Вы хоть представляете, что вы просите меня сделать, потому что это наверное, самая худшая вещь, про которую я слышала, худшая из всего, что один человек может сделать с другим. Это должно бы вас пугать, мисс Зелл, пугать до колик, если бы вы знали, над какими преступлениями я работала.
- Вы работали над делами серийных убийц и взбесившихся монстров. Я изучила ваше досье, Анита Блейк.
- Отлично, но все же вы — это что-то.
- Мне наплевать, что вы обо мне думаете, если вы выполните то, что я хочу.
Я отодвинулась от стола.
- Нет, — сказала я, поднимаясь.
Она наконец поняла, что я говорю серьезно, и испугалась. Изо всех эмоций, я меньше всего ожидала от нее страха.
- Если не деньги, то что? Что вы хотите, Анита? Только скажите, и если это можно купить за деньги — оно ваше. Что вы хотите?
