— Я перегрызу тому официанту горло, только для тебя — прошептал Никки, улыбаясь.
— Я более практичен, Анита. Просто любой, кто окажется рядом пострадает, — сказал Якоб.
Я кивнула.
— Предисловие затянуто, не лучше ли просто показать мне фотографии?
Мне не нравилось, как это выглядело. Все говорило о том, что они покажут действительно плохие вещи. Мой пульс опять застучал, но львица не казала носу; она боялась, боялась этих мужчин, этих львов. Ее всегда тянуло ко львам, и никогда прежде она не была так напугана. Что же такого было в этих двоих? Что она чувствовала?
Якоб включил экран, нажал что-то на нем и сказал:
— Если захочешь увидеть следующую, просто листай их пальцем.
На первой фотографии я, Мика и Натаниэль шли по тротуару, улыбаясь и держась за руки. На второй — Джейсон наклонился ко мне сзади, а я слушала его. Мы все улыбались. Следующая фотография была снята из плохого ракурса, и издалека, но в этом самом ресторане, в кабинке, в тот день когда мы обедали здесь все вместе. Я смотрела, как картинка с обедом гаснет на экране.
— Какой в этом смысл? — спросила я.
— Продолжай, — сказал Якоб.
Я снова вернулась к экрану и нашла фотографии Мики за рулем, заходящего в офисные здания, идущего давать интервью. Дальше была фотография Натаниэля у 'Запретного плода', вечером, идущего по аллейке ко входу для танцовщиков, и днем, спешащего на танц-класс, и репетирующего на пустой сцене, без клиентов. Джейсон тоже был на нескольких снимках. Он входил и выходил из клуба, ездил по городу на новой машине, парковался возле Цирка Проклятых, и фотограф следовал за ним аж до самой двери.
Я сглотнула, сердце колотилось у меня в горле, но я приняла холодный, безразличный вид.
— Ну, вы следили за моими парнями, и что?
— Ты почти у цели, — сказал он.
Я продолжила листать фотографии. Я увидела Мику, направляющегося к офисному зданию, в котором у него были встречи, дальше была фотография того фотоаппарата, который снимал его. На третьей оказалась винтовка, красивая снайперская винтовка. Затем — снова Мика, и на последней — камера и винтовка рядом.
— Это все? — с трудом выдавила я.
— Остальные двое еще спят. Они работали всю прошлую ночь, но когда они проснутся, наши люди будут поблизости.
— Вы явно изучили наш распорядок дня. И что же вы хотите? — я положила телефон на стол и подтолкнула к нему.
— Во-первых, если я не созвонюсь с первым снайпером, он подстрелит Мику на выходе со встречи.
— Так что я не могу пристрелить тебя сейчас, — кивнула я.
— Нет, — подтвердил он.
Я закивала, маленькие кивки снова и снова. Я не могла ясно мыслить, но у меня хватило рассудка положить пистолет в кобуру. Все прошло гладко из-за немалой практики, хотя остальная часть меня окаменела. Я не могла рассуждать. В моей голове была гулкая пустота, но не тихая. В ней завывал ветер, и близился шторм.
— Хорошо, — сказал Якоб. — Пойдем с нами, и никто не пострадает.
— Что вы хотите, чтобы я сделала?
— Ты поднимешь для нас мертвеца.
— Знаете, вы могли бы просто записаться на прием.
— Ты уже отвергла этот заказ, — сказал он. Это заставило посмотреть на него внимательнее.
— Не понимаю о чем вы.
— Пойдем наружу, мы обыщем тебя и отведем к работодателю. Это все объяснит.
— Я бы сделал это прежде, чем твой Нимир-Радж выйдет со встречи, — сказал Никки. — Ты же хочешь, чтобы мы успели связаться со снайпером?
Я уставилась на него не мигая, словно у меня были проблемы с фокусировкой. А может, и были — я была на грани обморока. Я никогда не теряла сознание, но теперь не исключала такой исход. Черт. Мне нужно было держать себя в руках, быть сильнее.
Я снова кивнула и поднялась, но мне пришлось опереться на стол, чтобы не зашататься.
— Ты же не собираешься грохнуться в обморок? — издевательски поинтересовался Никки.
— Нет, — я глубоко вздохнула, выдохнула медленно, затем еще раз. — Я не падаю в обмороки. Я начала двигаться, отчаянно жалея, что на мне не кроссовки, а туфли на каблуке. Но похищение никогда заранее не планируешь, так что обычно не удается подобающе одеться для такого случая.
Я все-таки зацепилась о ножку стула, и Ники пришлось подхватить меня под локоть. Все прикосновения усиливают метафизичесике силы. Моя львица рявкнула внутри меня, ее энергия вырвалась на волю в коротком ударе, словно лапа с когтями, говоря: Держись от меня подальше.
Никки покачнулся, но не отпустил мою руку. Он стиснул ее до боли и прорычал:
— Это неприятно!
— Так и задумывалось, — огрызнулась я.
— Отпусти ее, Никки, — Якоб встал, закрывая обзор своим телом.
Ник зарычал на него, все еще стискиавая мой локоть.
И я и львица пришли в согласие, когда хлестнули их силой, обоих. Картинка включала клыки. Они отреагировали так, словно это случилось на самом деле. Якоб прикоснулся к руке Никки.
— Отпусти ее, пока мы не привлекли излишнего внимания.
— Она первая начала.
— Вранье, — сказала я.
Якоб заставил его отпустить меня. Они отошли, освобождая мне место. Но оба их зверя следили за мной. Словно стоя посреди саванны, окруженная мягкими золотистыми волнами травы, чувствуешь, что за тобой кто-то наблюдает. Я знала, что это не просто мужское внимание. Это та их часть, которая обрастала мехом раз в месяц, пялилась на меня, чуть не прожигая во мне дырки.
Я слышала, чувствовала, обоняла мысли своей львицы. Заставь их поцапаться, спасай щенков. Это были не слова, а эмоция, переведенная на слова, потому что я была человеком и нуждалась в переводе. Но идея была неплохой, у нас было достаточно силы, чтобы заставить их передраться — может, это могло спасти Мику, Джейсона и Натаниэля? Но сначала я хотела, чтобы они отозвали снайпера от Мики. Мне нужно было сотрудничать с ними чуть дольше, чтобы они сделали это. Я сказала своей львице: Терпение. Она приникла к земле, скрывшись за высокой травой, и приготовилась ждать. Она была хитрым хищником, и понимала это слово.
За дверью я остановилась, нвдевая черные очки, чтобы защитить глаза от яркого летнего солнца. Я остановилась на первой ступеньке.
— Шагай, шагай, — сказал Никки.
— Так пусть один из вас показывает дорогу, я ведь не знаю, какая из этих машин ваша.
