входа. Алекс как раз собирался идти в качестве репортера на сегодняшнюю пресс конференцию, но он обещал мне, что там будут двое охранников и позаботятся об Итане. — Я принц клана, Анита, они сделают, как я скажу.
— До тех пор пока это не противоречит королеве, — сказала я.
Он рассмеялся. — Что ж, в точку.
Но все же, нас ждали двое охранников, чтобы забрать Итана, сопроводить под землю и помочь держать все это оружие, которое не вписывается в его высокую не совсем человеческую форму. Они подняли брови, когда увидели проблески меха через покрывало.
— Больше никто не знает, и я хочу, чтобы это так и осталось, — предупредила я их.
— Мы должны доложить нашей королеве, — сказал один из охранников.
— А если я скажу не говорить — что тогда?
Они переглянулись. — Ты маленькая королева, но ты не убьешь нас за хранение секретов, а она может.
— Если Итану причинят вред из-за того, что ты позволил другим узнать о его окраске новой формы, а я подумаю, что это твоя вина — ты правда считаешь, что я не убью тебя?
— Получается, его безопасность — это наша безопасность?
— Да, что-то вроде того.
— Я могу о себе позаботиться, Анита, ты знаешь это, — сказал Итан.
— Согласна, против любых других, но не тех парней, за которыми мы охотимся, вы видели, как он разорвал дюжину вас за секунду. Я хочу, чтобы ты оставался в безопасности.
Он обхватил меня покрывалом, прижимая к теплым мышцам и меху на его теле. — У меня никогда не было женщины, которая заботилась бы так обо мне.
Я не сказала, что больше беспокоюсь потерять одного из немногих оставшихся у нас представителей золотого вида, который не был частью рода спрятанного хорошим Арлекином, генетической разновидностью и все такое; а так же о том, что я его пока не любила. Я позволила ему поверить в то, чего он хотел, и могла возвратиться к Эдуарду и другим полицейским. У меня не было времени беседовать с Итаном о любви, страсти, и их различии. Такие разговоры всегда оказывались долгими.
Бернардо заехал в авто-кафе быстрого питания. Не самая здоровая пища, но я нуждалась в мясе, и бургеры как раз — то, что надо. Это поможет отсрочить следующую потребность в кормлении, а я хотела отсрочки и сохранения моей способности к заживлению. У меня на правой руке был неброский шрам «и это, черт возьми, было моей виной, так как я вовремя не позаботилась о своей метафизике». Пока мы ждали получения ордера, Бернардо сказал: — Прежде чем ты встретишься с Эдуардом, я должен тебе кое-что сказать. Он взял с меня слово.
— Звучит зловеще, — сказала я, глядя на него.
Он обхватил руль своими большими, смуглыми руками, это движение выглядело нервным жестом. «Не хорошо».
— О чем, черт возьми? — воскликнула я.
Он снял солнечные очки и сделал глубокий вдох. — Я не единственный, кого он позвал прикрывать его спину, пока ты была ранена.
Какой-то момент я не понимала, а затем до меня дошло. — Боже, только не Олаф.
Бернардо посмотрел на меня такими же карими глазами, как и у меня. — Угу, он позвонил большому парню.
Я откинулась на сидении и скрестила бы руки на груди, но мешали больше количество оружия и бронежилет. — Черт, — сказала я, и в одном этом слове выражалось множество чувств.
Олаф, он же маршал Отто Джеффрис — псевдоним позволял ему работать на вооруженные силы в спецпроектах, а также на это имя у него был значок американского маршала. Насколько мне известно, он никогда не нарушал закон на территории США, но в других странах, под своим настоящим именем — да. Он получал деньги за работу в качестве наемника и убийцы, но у него было хобби убивать женщин. Также он убивал и пытал людей, но, как правило, только если это было необходимо для работы. Его жертвами были миниатюрные темноволосые женщины, и я понимала, что очень подхожу под жертву его профиля. Он осведомил меня об этом, когда мы познакомились.
— Почему он пригласил на эту игру Олафа? — недоумевала я.
— Он не знал, как долго ты будешь не при исполнении. Ему нужна была поддержка, и так как у него появился один из ордеров на исполнение, он мог позвонить, кому пожелает. Если он не может заполучить тебя, то выбирает нас. — В его голосе определенно звучала досада.
— Ты ревнуешь? — спросила я.
Он хмуро глянул на меня и сбавил скорость, пристроившись за остальными машинами на подъездной дороге. — Возможно для нашего с Олафом эго немного тяжело, от того что он предпочитает в напарники тебя, а не нас. Ты не участвовала во многих вещах, в которых доводилось бывать, нам троим, и, тем не менее — Эдуард выбирает тебя своим прикрывающим.
— Ты имеешь в виду — раз я не большой и сильный мужик, а Эдуард выбирает меня, ты чувствуешь себя уязвленным? — Своим тоном я выразила отношение к особому положению.
Бернардо посмотрел прямо на меня. Его лицо было все еще красивым, но сейчас возникло что-то в его глазах, что могло когда-то заставить меня беспокоиться. Прошли те дни, когда я нервничала из-за суровых взглядов. Суровый взгляд не мог мне причинить боль, и в любом случае его взгляд не совсем походил на «суровый» — на который он был способен. Он не хотел этого.
— Ты же знаешь, что я не это имел в виду.
— Не это? — переспросила я, ответив таким же взглядом.
Я заметила, как что-то скользнуло в его глазах, и затем он улыбнулся, — Да, будь я проклят.
— Скорее всего, — сказала я, — но разве не об этом ты только что подумал?
Он насмешливо посмотрел на меня, встряхнул головой, словно прогоняя прочь недоумение и сказал, — Именно это. Я считал, что уже вырос из этого, но ты права. Я тот большой и сильный мужик, прошедший обучение, которого у тебя нет, а Эдуард предпочитает доверять тебе, прикрывать его спину, а не мне. Эдуард рассчитывает больше на мужиков, чем кто-либо кого я знал, за исключением этого сержанта. — Он снова покачал головой. — Не обращай внимания, но суть в том, что если Эдуард считает, что ты лучше меня или Олафа в этом деле, значит — так оно и есть. Это уязвляет мое эго, что ты сидишь вся такая крохотная и чертовски привлекательная и можешь быть опасней меня. Да, это меня охеренно беспокоит.
Я улыбнулась, ничего не могла с собой поделать. Это была такая ужасная честность. Большинство мужчин, не сказало бы это вслух, даже если бы они об этом подумали. Это заставило меня задуматься, «сколько же Бернардо посещал психоаналитика, чтобы вот так высказываться вслух». Но я сказала: — Я польщена, что Эдуард так хорошо обо мне думает, потому что знаю, насколько хорош ты и Олаф, ну, когда он не отвлекается на серийные убийства. А ты хорош, когда не отвлекаешься на женщин.
— Я только что вытащил тебя из чьей-то постели, чтобы ты могла поохотиться на плохих парней, Анита, так что не бросай камни из-за моих увлечений.
— Я должна была накормить ardeur, и тебе это известно.
— Да, но через какое-то время уже не имеет значения, почему ты что-то делаешь, а имеет только то, что ты делаешь, а сейчас ты трахаешься не меньше моего, Анита.
Я начала было спорить, но мы уже подъехали к окну кассы. Я передала ему деньги, а он передал их девочке подростку в окне. Она не взяла деньги, потому что уставилась на Бернардо.
Он сверкнул ослепительной улыбкой, вложил деньги в ее маленькие ручки, и сложил пальцы на деньгах, удерживая ее руку, пока делал это. От этого ее щеки окрасились румянцем, вся зарделась, взяв деньги, и попыталась отсчитать сдачу. Я была готова поспорить, что она не правильно посчитала — уж слишком была взволнована.
Она протянула ему сдачу — чек с мелочевкой. Он передал их мне. Я развернула сдачу и принялась проверять по чеку.
— Это ваша девушка? — спросила она.
— Нет, мы просто работаем вместе, — ответил он, улыбаясь.
Румянец уже стал исчезать, а затем снова пополз по шее к лицу, — Я заканчиваю в пять.
