тоже.
Я пожала плечами. И убрала оставшуюся еду в пакет. В моем животе образовался тугой узел, и есть сейчас просто было не возможно.
— Ну, на этот раз они это не переживают.
— Это не твоя вина, что Мамочка Тьма, посылает злых вампиров, охотится на вертигров.
— Возможно, — согласилась я.
— Эх, возможно это всеобщая вина.
— Что это значит? — спросила я, посмотрев на него.
— Это значит, что ты делаешь то, что делаешь, и пытаешься наслаждаться этим процессом. Мы все так делаем.
— Но только ты дразнил меня Синриком, — надавила я.
— Это потому, что ты должна была послать меня к чертям, как ты обычно делаешь. И не должна была поддаваться на провокации. Если бы я понял, что ты из-за этого паршиво себя чувствуешь, я бы оставил тебя в покое.
— Спасибо, наверное, — сказала я, и посмотрела в окно, он вел автомобиль по узким улочкам.
— Почему ты так о нем беспокоишься?
— Ему семнадцать, — сказала я.
— Значит, в следующем году ему будет восемнадцать.
— Он ученик выпускного класса старшей школы, Бернардо. Жан-Клод, его официальный опекун, вынужден был пристроить его в школу. Он приходит домой с домашкой и дерьмо, затем мечтает об объятиях и сексе. Это обрекает меня на то, чтобы его отослать.
Он молчал, пока ехал через постепенно сужающиеся улицы. — Ты даже не спросила, куда мы направляемся.
— К Эдуарду, — ответила я.
— Ага, но не в полицейский участок, а ты не спросила почему, — он глянул на меня. — Ты просто помешана на контроле. Почему же не интересуешься?
Я задумалась над вопросом и, наконец, ответила: — Я не знаю. Кажется, мне все равно. То есть я доверяю тебе, доверяю Эдуарду, и даже Олафу выполнять работу. Я не доверяю ему только в том, что касается меня.
— И не должна, — сказал он.
— О'кей, мы направляемся на новое место преступления, или куда? — спросила я.
— Ты спрашиваешь, но не так, как если бы тебя это заботило, а как будто это вообще незначимо. Для тебя вещи имеют значение, Анита; это одна из частичек и твоего очарования, и раздражительности, — он улыбнулся, но я не считала необходимым улыбнуться в ответ.
— Я думаю, что я тоскую по дому, что устала от погонь за плохими парнями. Разве Эдуард не поделился с тобой своей догадкой, Марми Нуар убивает тигров, что бы я подальше находилась от Сент- Луиса и всех своих людей? Последний из ее охранников, которые разговаривал со мной, сказал, что она хочет меня живой. И только это и спасло нас уже дважды. Она не хочет моей смерти.
— Он упоминал что-то такое. Она действительно может завладеть твоим телом?
— Она думает, что может.
— А что думаешь — ты? — спросил он.
— Кажется, она могла бы.
— Это меня чертовский бы испугало.
Я кивнула: — Поверь мне, Бернардо — меня тоже.
— Ты не выглядишь испуганной, скорее уж — безразличной.
— Возможно, я просто не знаю, как бояться. Возможно, это меня и отвлекает.
— В любом случае, тебе нужно быть со светлой головой в деле, Анита. Ты нужна нам. Ты нужна Эдуарду и ты убедишься, как чертовски не терпится начать с тобой игру Олафу, когда ты с ним встретишься.
— Он все еще хочет, чтобы я была его «подружкой серийного убийцы»? — спросила я.
— Он все еще думает, что ты его «подружка серийного убийцы».
— Чудесно, — сгримасничала я.
— Тебя даже не интересует, является ли это сцена нового преступления.
Я посмотрела на него, наконец, испугавшись: — Он никогда не убивал дважды в одном и том же городе.
— Нет, не убивал.
Я нахмурилась на него. — Кончай эти игры, Бернардо. Куда мы едем и к чему такая таинственность.
— Эдуард созванивался с Жан-Клодом.
Я знаю, что на моем лице было написано такое изумление, какое я и испытывала в данный момент. — Зачем?
— Затем, что он пришел к тому же мнению, что единственный способ обезопасить тебя — это приставить телохранителей, а так же, он думает, что они поспособствуют в поимке этих ублюдков.
Что Эдуард одобрил охранников, которых собирался прислать Жан-Клод — означало наивысшую похвалу, какую только можно вообразить. Я знала, что они будут профи, но что Эдуард согласился со мной — было что-то новенькое.
— Так значит, мы собираемся их встретить, — резюмировала я.
— Ага, но сначала поприветствуешь — Олафа.
— С каких это, — возмутилась я.
— С таких, что Олаф все еще думает, что меду вами есть какие-то отношения и если ты встретишь сначала его, да еще и конфиденциально, он продолжить поддерживать эту иллюзию. Эдуард опасается того, что может вытворить Олаф, если до него дойдет, что ты никогда не собиралась быть его подружкой.
— Я не собираюсь конфиденциально встречаться с Серийным Убийцей.
— Мы с Эдуардом тоже там будем, — успокоил он. И отыскав пустое место на параллельной парковке, припарковался как профи — гладко, без колебаний.
— Сразу видно, что ты — городской, — сказала я.
Он заглушил двигатель и повернулся ко мне — Почему, потому что я умею парковаться параллельно дороге?
Я кивнула, — В городе иногда только так и можно парковаться, ну или ты вырос в городе, где была только одна парковка.
— Не надо составлять на меня досье, Анита.
— Ну, прости, что не могу восхититься твоими парковочными талантами.
Он, казалось, обдумывал это в течении минуты, потом пожал плечами: — Тогда достаточно просто сказать «Отличная работа», или типа того, не надо строить предположения.
Я кивнула: — О'кей, «отлично выполнил параллельную парковку». Я в этом просто отстой.
— Провинциалка, — предположил он.
— Большую часть своей жизни, — ответила я.
— Я рассказал тебе столько подноготной про себя, что большинство людей никогда не узнает. Я подумал, что все эти методы-воспитания-чужих-детей — душещипательная история и могла бы смягчить тебя, но ничто не сделает тебя мягкой, и уж точно не это.
— Я процитирую Ракель Уэлш: «Нет сильных женщин — бывают только слабые мужчины».
— Вранье, — возразил он.
— В обыденной жизни — это довольно таки верно, — парировала я.
Внезапно его смуглое лицо осветила улыбка: — С каких это пор кто-то из нас живет нормальной жизнью?
Это заставило меня рассмеяться. Я пожала плечами — Пожалуй — никто.
Мы вышли из машины, чтобы я смогла встретиться с Олафом и убедить его, что он все еще имел адский шанс когда-нибудь залезть мне в трусики. Иногда ты лжешь, потому, что альтернатива, слишком
