— Это маршал Анита Блейк и ее помощники.
«Помощники» были не самым удачным для них определением, но отчасти оно так и было, так что я забила и продолжила, — Привет, — произнесла я, — прошу прощения, Маршал Джеффрис, но нам нужно идти охотиться на плохих парней.
— Так вы просто работаете вместе, — сказала женщина, продолжая держать свою руку в его руках. Ей, казалось, становилось лучше из-за того, что он просто держал ее за руку.
Я кивнула, но он сказал, — Только потому, что она отказывается встречаться со мной.
Женщина глянула на него, будто хотела увидеть, что он смеется над ней. Он с осторожностью сохранял на лице кривую усмешку, выражение на его лице, да и вообще набор эмоций, о существовании которых у него я даже и не подозревала.
— Тогда она дура, — сказала она, обхватывая рукой его талию, и он снова ее обнял, прижимая к себе рукой. Она больше не могла видеть его лица и очаровательное настроение исчезло. Одну минуту он был просто флиртующим мужчиной, а в другую это был просто Олаф. Он дал мне увидеть в своих глазах, на своем лице, что он не думал ни о чем безопасном, нормальном и общепринятом. Он позволил монстру показаться на своем лице. Вздох застрял у меня в горле, не давая сделать мне очередной шаг, так что я чуть не споткнулась. Этот единственный открытый взгляд дал мне знать, что Олаф ни капельки не изменился; если, конечно, он от меня больше ничего не скрывал.
Никки взял меня за руку и помог идти дальше, прошептав, — Не давай ему запугать себя, он только этого и хочет.
Я кивнула и пошла дальше. Он опустил руку, давая мне идти самостоятельно, но все же остался рядом. Лисандро шел позади нас.
— Нам нужно присоединиться к Маршалу Форрестеру и остальным, Отто, — сказала я спокойным, очень спокойным голосом, таким пустым, что не было никакого намека на интонацию. Я была в шаге от того, чтобы погрузиться в ту пустоту в моей голове, к которой я обращаюсь, когда убиваю людей. В последнее время мне не приходилось колебаться, прежде чем нажать на курок. Вероятно, это должно было беспокоить меня, но не беспокоило. Меня волновал Олаф. Нужно разбираться с монстрами по одному, даже если один из них — ты сам.
— Время идти, Маршал Джеффрис, — сказала я тихим, осторожным и пустым голосом.
Он все еще держал руку женщины, — Она хочет со мной встретиться.
Она смотрела то на него, то на меня, — Между вами что-то есть?
Мы ответили хором, Олаф: — Да.
А я ответила: — Нет.
Она попыталась забрать у него свою руку, но он ее удержал. Несмотря на нее, он сказал, — Она отвергает каждое мое предложение.
Он посмотрел на женщину, и опять выставил напоказ эту фальшивую улыбку.
Она выглядела немного сомневающейся. — Так ты не его бывшая девушка?
Я затрясла головой. — Нет.
Она улыбнулась ему. — Великолепно, — она даже положила другую ладонь ему на руку, поэтому держала его в двух местах. Это была женская версия объятия двумя руками, которое иногда используют мужчины на женщинах, за исключением парней, которые представлялись агрессивными, и женщины, которая, казалось, только как жертва цеплялась за его плечо, или возможно аналогия жертвы возникла потому, что я знала, кем был Олаф.
— Нет, — повторила я, мотая головой, — нет.
— У вас был шанс, — ответила женщина.
— Как вас зовут? — спросила я.
Она выглядела неуверенной, но сказала. — Карен, Карен Веласкез.
— Это не поможет, — сказал Олаф.
— Что не поможет? — спросила она.
— Сказать ему твое имя, чтобы стать менее обезличенной.
— Что? — спросила Карен Веласкез, и забрала от него вторую руку.
Бернардо крикнул позади нас: — Эй, Отто, тебе звонит Форрестер. Ты опять отрубил телефон? — голос у него был веселый и вполне нормальный. Он пролился на напряжение между нами словно масло на воду. Покрыл нас, но ничего не изменил.
Бернардо продолжил идти к нам, как будто напряжение было таким плотным, что через него надо было прорываться. Он весело улыбался и опять встал почти между нами, но, не совсем отодвигая нас, друг от друга.
— Нам нужно подтянуться к остальным, они нашли зацепку.
Эдуард позвонил сначала мне, я была на девяносто девять процентов уверена в этом, но я была благодарна Бернардо, что он пытался помочь огородить женщину от Олафа. Не то чтобы я думала, что он прямо здесь и сейчас изувечит ее, но если он пойдет с ней на свидание, то у него все встречи проходят по одному сценарию. Кровь, смерть, и такие вещи, что с живыми просто сделать нельзя, а я знала, что Олаф любит, когда жертва жива достаточно чтобы чувствовать боль, иначе это просто не интересно.
Олаф поднял руку Карен Веласкез и запечатлел на ней поцелуй, но все это время он пялился на меня. Казалось, она этого не заметила, просто улыбнулась и то, как ее это обрадовало — почти нервировало.
— Ты такая милашка, я жажду с тобой встретиться.
Она кивнула, усмехаясь, — Позвони мне.
Он улыбнулся, — Я свяжусь с тобой.
Бернардо сказал, — Теперь, пойдемте к машинам. Пора ловить плохишей.
Он изобразил, будто стреляет в нас и пошел к парковке. Медсестра крикнула вслед Олафу, — Позвони мне.
Он помахал ей, но с лица его уже стерлись все эти жизнерадостные настроения с флиртом. К тому времени как мы дошли до машин, его лицо было вполне обычным, за исключением новой бородки.
Я сделала вдох, но Бернардо прервал меня. — Ты помнишь договор, Олаф. Если ты вернешься к своему хобби на американской земле, ты потеряешь все. Свой значок, обе работы, все, и Эдуард убьет тебя, поэтому действительно все.
— Он попытается убить меня, — сказал Олаф.
Я проигнорировала этот последний комментарий, потому что Олаф должен был сказать его, впрочем, как сказала бы и я. Мы не могли позволить никому, даже Эдуарду, думать, что кто-то может быть лучше нас. Но вот детали соглашения с Олафом я узнала впервые. — Так что, кто-то еще, кроме тебя, меня и Эдуарда знают кто он такой?
— Несколько людей, — ответил Бернардо. — Но все зависит от того, что он не будет заниматься здесь своими маньяческими делишками.
Я посмотрела Олафа, — Ты должен быть действительно хорош в том, что делаешь, раз они мирятся со всем остальным.
— Я хорош во многих вещах, — произнес он ровным голосом каждое слово, как будто минуту назад флиртовал совершенно другой мужчина, но очевидно, что Олаф флиртовал не просто так, а лишь с возможными жертвами. Но если ты нравилась ему по настоящему, то и он был настоящим. Обычно, в своих мужчинах мне это нравилось, но в случае сексуального маньяка с садистскими наклонностями это было палкой о двух концах. Ему было к лицу, то, что он так открылся другой женщине, но в тоже время пугало до чертиков. «Привлекательный и пугающий, в этом был весь Олаф».
— Верю, — сказала я то, что и имела в виду.
— Правда? — он посмотрел на меня, и, казалось, искренне изучал меня, или пытался это сделать.
— Да, — подтвердила я.
— Ты взволновалась от того, что увидела меня с другой женщиной.
— Ты дал мне увидеть на своем лице то, что хотел бы с ней сделать, Олаф; конечно это обеспокоило меня.
— Это обеспокоило всех нас, — вставил Бернардо.
Олаф поднял взгляд, и я думала, что он смотрел на Бернардо, пока не сказал, — Тебя это не беспокоило, не так ли, Ник?
