Она подняла Мортал Дред к свету: казалось, она видит на гладкой поверхности что-то недоступное мне.
– Я еще не в здравом уме. Я чувствую в себе безумие, чувствую, какой могу стать. Чувство это мне знакомо, но теперь я засомневалась, насколько моей была моя жажда крови. Уж не помогали ли ей проявиться... И может быть, годами.
Я не знала, что на это сказать, так что молчала. Молчание лучше всего, когда все сказанное может прийтись слишком некстати.
– Я уничтожу Нулин и того, кто организовал покушение на тебя, племянница, тоже.
– А если это один и тот же преступник?
Она бросила на меня косой взгляд:
– А что это меняет?
– Ты объявила, что, если хоть один из людей Кела попытается убить меня, пока он в заключении, его жизнь кончена.
Она закрыла глаза и приложила ко лбу холодный клинок.
– Не проси у меня жизнь моего единственного ребенка, Мередит.
– Я не просила.
Она сверкнула на меня знаменитым гневным взглядом.
– Не просила?
– Я лишь напомнила королеве ее слова.
– Никогда я тебя не любила, племянница, но и не ненавидела. Я тебя возненавижу, если ты вынудишь меня убить Кела.
– Не я подталкиваю твою руку, королева Андаис, только он сам.
– Они могли действовать без его ведома.
По глазам было видно, что она сама этому не верит. Она уже не так была безумна, чтобы верить.
Андаис взглянула мне в глаза, и что-то мелькнуло в трехцветных радужках, где каждое серое кольцо обведено было черным, словно она нарочно их подрисовала, подчеркивая и оттеняя цвета.
– Я очень далек от мысли защищать Кела, – сказал Гален, – но всем отлично известно, что любая попытка убить Мерри, пока Кел в темнице, подписывает ему смертный приговор.
– Если будет доказано, что виновны его люди, – уточнил Мистраль.
– Но разве вы не понимаете: Нулин – его стражница. Если Нулин навела чары, значит, Кел ей это поручил... Но что, если он не поручал?
– Продолжай, – сказала Андаис.
– Нулин вроде меня, с политикой у нее сложности. Коварство не по ней. Что она сказала, когда принесла вино?
– Что она знает, это одно из моих любимых, и надеется, что его нежный вкус напомнит мне, каким нежным бывает мой сын. – Андаис нахмурилась. – Слова и впрямь звучат так, словно были ей подсказаны.
Она покачала головой:
– Я Королева Воздуха и Тьмы, я не боюсь покушений. Может быть, высокомерие сделало меня беспечной. – Говорила она медленно и неуверенно.
– Королеве часто приносят дары, – заметил Мистраль. – В надежде заслужить милость.
– В потоке даров легко не заметить один особый, – сказал Дойл.
– Надо узнать, где Нулин взяла вино, – предложил Гален.
Андаис кивнула:
– Да, да, узнаем. – Что-то мне не понравилось в ее тоне. Нотка ненависти. Ненависть слепа к правде, особенно если правда не слишком устраивает. – Моего Мрака сюда! – скомандовала королева.
Дойл выступил вперед, но остался рядом со мной.
– По твоим словам, я теперь Мрак принцессы.
Она отмахнулась от его слов.
– Зови хозяином кого хочешь, Мрак. Мне только нужно знать, сможешь ли ты проследить эти чары до их создателя.
– От тебя не смогу, но бутылка ведь осталась? Чары слишком мощные, чтобы растаять без следа, не оставить отпечаток, практически подпись их создателя. Если я получу возможность обнюхать подозреваемых, попробовать их пот – да, я смогу назвать имя.
– Тогда действуй, – сказала Андаис и поглядела на меня со словами: – Куда бы ни повел след, мы пойдем по нему, и кара будет неотвратима.
Я просто боялась поверить, что она имеет в виду именно то, на что я надеялась.
– Услышано и засвидетельствовано, – провозгласил Баринтус.
