Сиун завизжала:
– Кураг, мой царь, спаси меня от них!
– Вспомнила, что я твой царь, Сиун? Ну, теперь это тебе не поможет.
– Спаси меня, Кураг, спаси! Неужто ты ссстанешь просссто сссмотреть, как сссидхе убьют твоего гоблина?! – Она с мольбой протянула к нему белую руку, ту, что оставалась на его стороне зеркала.
Кураг вздохнул.
– Могу ли я предложить тебе что-нибудь взамен, белый рыцарь? Выкуп за ее жизнь?
– Почему за мою жизнь, Кураг?! – крикнула Сиун. – Они меня только разрезать могут, но не убить!
– Она права, белый рыцарь. Ты не сможешь убить ее, она бессмертна.
Китто замер как вкопанный, отказываясь отходить от кровати. Если Рис хочет, чтобы он приблизился к Сиун на длину меча, ему придется сгрести Китто в охапку и последние несколько футов нести.
Рис оставил его в покое и шагнул к зеркалу, остановившись как раз за пределами досягаемости для Сиун. Он с отстраненным видом смотрел на гоблинку, будто припоминая что-то.
– На этот счет не беспокойся, Кураг, – сказал он.
– Назови подходящий выкуп, белый рыцарь, и я постараюсь заплатить. Есть же что-нибудь, что ты хотел бы получить? – Кураг подошел вплотную к Сиун и ободряюще погладил ее мохнатую спину.
– Я хочу ее смерти, Кураг, – ответил Рис.
Лицо Курага отразило одновременно и удовольствие, и тревогу, словно он опасался перегнуть палку. Он вкрадчиво произнес:
– А как насчет одного из мужчин-гоблинов, наслаждавшихся твоим обществом? Такая замена тебя не устроит? – Он попытался сделать каменное лицо, но в оранжево-желтых глазах горел лукавый огонек. Он наслаждался неловким положением Риса. Не думаю, что зрелище насилия над Рисом возбуждало его сексуально, но насилие как таковое, зрелище унижения сильного – о да, это Курагу очень нравилось!
Рис почернел от надвигающегося гнева, но тут же справился с собой. Он задумчиво глянул на Курага:
– Ты предлагаешь кого-то конкретного?
Теперь задумался Кураг.
– А ты помнишь кого-то по имени? – Он ухмыльнулся почти по-прежнему.
– Почти все предпочитали представиться. Имя Сиун я запомнил.
Кураг кивнул и опять погрустнел, словно ему хотелось бы забрать какие-то из своих слов обратно. Среди тех, кто измывался над Рисом, наверняка были гоблины, которых Кураг ненавидел или считал угрозой себе. В этом и была загвоздка. Для царя гоблинов признать, что кто-то представляет для него угрозу, – не так легко, а может быть, и опасно. Гоблины не подсылают друг к другу убийц. Это считается трусостью. Царя, который убивает чужими руками, гоблины могут и казнить. Но если Рис пожелает смерти его врага в качестве выкупа – руки Курага останутся чисты. Вот только назвать нужное ему имя Кураг не мог, это было бы плохо принято. И Кураг переложил все на Риса.
– Так назови кого-нибудь, белый рыцарь!
Рис качнул головой.
– Если ты хочешь, чтобы я назвал имя гоблина, которого я больше всего жажду убить, так это будет Сиун. – Он подкрепил свои слова жестом в ее сторону. – Ничья другая смерть меня не удовлетворит.
– А если царь гоблинов предложит заменить ей смерть на другую участь? – спросил Дойл.
Кураг посмотрел на Дойла, но взгляд Риса не отрывался от Сиун.
– А что бы тебя устроило, Мрак?
Дойл позволил себе едва заметную улыбку.
– А что ты предложишь?
Рис снова качнул головой, и я догадалась, что он скажет, еще раньше, чем услышала слова.
– Нет, Дойл. Я хочу ее смерти. Торговаться я не стану. – Он спокойно встретил недовольный взгляд Дойла. – Прости, но политика того не стоит. Я не откажусь от возможности ее убить из-за политических выгод.
– Даже если это даст Мередит важные преимущества?
Рис помрачнел и все же сделал отрицательный жест.
– Нет. – Он взглянул на меня, почти забытую за их переговорами. – Прости, Мерри, но я не откажусь от ее смерти. – Рис снова повернулся к Дойлу: – Поверь, мертвая Сиун для нас много лучше, чем Сиун живая.
Дойл махнул рукой:
– Как хочешь.
Рис протянул руку застывшему у кровати Китто:
– Давай покончим с этим.
Китто замотал головой.
