– Почему? – с искренним недоумением спросила Мэви.
Гален поднял руку:
– Могу ответить.
Мэви с той же недоумевающей гримаской повернулась к нему.
– Мерри коробит от мысли, что Богиня забралась в нее.
– Не в том дело, – возразила я.
– Ну, что ты несешь силу Богини, – поправился он, почти уже без поддразнивания.
– 'Пугает' – более верное слово, чем 'коробит'.
– Ты должна быть польщена, – сказала Мэви, обнимая меня.
– Я польщена, – кивнула я, – но эта честь чуть меня не убила.
Мэви вдруг стала очень серьезна.
– Да, и это была бы моя вина.
– Брось, при чем тут ты?
– Я пробовала на тебе мою магию, Мерри. Я пыталась соблазнить тебя, раз уж все твои мужчины предпочли тебя мне. – Она поцеловала меня в макушку. – Я решила: 'Не можешь победить – примкни к победителю'.
Она прижалась ко мне так крепко, что я уже не видела ее лица.
– Я хотела плоти сидхе, Мерри. Я хотела, чтобы другое сияние сливалось с моим, бросая отсветы на темные стены. – Голос был страстным до ярости.
– Поцелуй тебя не устроит? – промычала я куда-то ей в плечо.
Она отстранилась, чтобы я разглядела ее улыбку.
– Только с приправой из магии.
– Ну, без магии мы и не узнаем, проявится ли снова сила Богини.
Она опять улыбнулась и чуть приподняла великолепно очерченные брови:
– Наверное, не узнаем.
– Холод тоже поцеловал ее с высвобождением магии? – спросил Дойл.
– Да, – хором ответили Гален и Мэви.
– Холод освободил ее от власти Мэви, а потом как будто потерял власть над собой. – Гален рассеянно посмотрел в пространство, словно припоминая, как все было. – Его лицо, когда он наклонился и поцеловал ее... – Гален моргнул и снова взглянул на Дойла: – Он казался околдованным.
– Куда он делся? – спросил Дойл.
Никто не знал.
– Королевино проклятие на его душу! – ругнулся Дойл. – Никка, Гален, отыщите его и ведите сюда.
Никка повернулся идти, но Гален медлил.
– А Мерри мы не понадобимся?
– Ступайте, – сказал Дойл. – Быстро.
Что-то в его тоне подсказывало, что спорить дальше не стоит.
Гален еще раз взглянул на меня на прощание, и они с Никкой выбежали за дверь.
– Он просто не хотел упустить зрелище, – пояснил Рис.
– Какое зрелище? – не поняла я.
Он осклабился.
– Две прекраснейшие в мире женщины, сплетенные в объятии. Многие заплатили бы, чтоб взглянуть на это хоть одним глазком.
Я покачала головой. Рядом с Мэви, совершеннейшей из красавиц Благого Двора, я казалась себе дурнушкой. Наверное, эта мысль отразилась у меня на лице, потому что Мэви приподняла мою голову за подбородок и повернула к себе.
– Ты прекрасна, Мерри. Можешь мне поверить. Как-никак я была когда-то богиней красоты и очарования.
– Я слишком похожа на человека... – тихо сказала я.
– А почему, ты думаешь, наши мужчины то и дело похищали смертных женщин? Не из-за их же уродства! – Она покачала головой с легким упреком. – Мерри, нужно знать себе цену!
Под ее кожей заструился золотистый свет, будто кто-то зажег свечу, и свет приближался, тек сквозь ее тело, пока не запылал так ярко, словно свеча превратилась в солнце. Магия ударила в меня, ускоряя мой пульс, вызывая мое собственное белое свечение, и я вспыхнула луной навстречу ее солнцу.
Ее волосы развевал ветер, тот самый теплый весенний ветер. Глаза наполнились светом, и я опять смотрела в сердце весенней грозы, озаренной молниями, в клочья рвущими небеса, но вместо дождя на меня пролилась ее магия. Я подняла лицо навстречу этой магии, как к настоящему дождю.
