выражала крестьянские взгляды. Так как интеллигенция во время всего смутного времени с 1903 года выражала более или менее крайние взгляды о необходимости положить конец бывшему государственному строю и ввести народное представительство в управление судьбами империи, то она потеряла вполне свой кредит в глазах правительства. В самых высших сферах дворянство, которое было в то время вполне не объединенным, вторило в дудку интеллигенции, т. е. также выражало, что Россия доведена до позорной войны и до полной дезорганизации, благодаря самодержавному правлению, которое в конце концов сводится к безответственному правлению бюрократии и потому необходимо положить предел такому порядку вещей.
В сущности говоря, разница между песней, которую в это время пело дворянство, или, по крайней мере, ее видные представители, и песней других сословий - заключалась не в том, что нужно покончить с бывшим в то время государственным строем, а в ином: как этот строй переделать. Большинство русской интеллигенции, в сущности говоря, говорило: мы желаем монарха царствующего, но не управляющего судьбами империи. Управление судьбой 433 империи должно принадлежать народному представительству, а народное представительство должно заключаться, главным образом, в нас, так как покуда еще народ темен; они желали буржуазную конституцию, а некоторые были не прочь от буржуазной республики.
Дворянство первую часть формулы интеллигенции оставило без изменения, а только изменило вторую часть и говорило, что управление страной должно находиться в наших руках, в руках дворян, которые, по их мнению, составляют соль земли русской, т. е., иначе говоря, они говорили монарху: ты, мол, от управления уйди, но только мы одни можем тебя в управлении страной заменить.
Крестьянство же осталось верным своим традиционным воззрениям, по которым народ не может существовать без царя, а царь может стоять только на народе, и никаких политических преобразовании не желало и о них не мечтало, но оно находило, что ему, крестьянству, трудно жить, что ему должна принадлежать, если не вся, то большая часть земли русской, что они главные работники на земле, а что потому эксплуатирующий их труд, кто бы он ни был, дворянство ли, купечество, или вообще интеллигенция суть, по меньшей мере, трутни, а потому гораздо более мечтало об экономических, социальных преобразованиях, нежели о преобразованиях политических.
Если что в России происходило дурного (даже и японская война, которая как гром разразилась над Россией), то простой народ, особенно крестьянство, никогда Государя в этом не винили. Они не могли себе представить, что Государь может быть в чем либо виновен, а если и есть виновные, то виновные - его советчики, все те же дворяне различных категорий и различных происхождений.
Конечно, этот взгляд - совершенно неверный, если можно так выразиться, куцый, ибо история всюду показала, что экономические реформы на низу никогда не даются без предварительных политических реформ на верху. Замечательно, что такой взгляд у крестьянства, который окончательно подорван событиями с 1903 года и особливо злосчастным управлением Столыпина, провозгласившим, что все должно делаться лишь для сильных, а не для слабых, мог существовать в Poccии в народе в начале 20-го столетия, - когда этот фантастический взгляд, основанный на иллюзиях, пал уже во всех цивилизованных европейских странах, как взгляд несостоятельный. Такой взгляд мог держаться в России только благодаря великим преобразованиям Императора Александра II, вся политика которого 434 тем была велика, что Его лозунг был совершенно обратный: Россия не для сильных, а Россия для слабых, и этим путем слабые делаются сильными и вся империя делается великой.
При обсуждении проекта Государственной Думы Булыгина в особом совещании под председательством графа Сольского твердо держался тот взгляд, что необходимо, чтобы Дума была по преимуществу крестьянская, что в этом заключается оплот консерватизма, в этом заключается безопасность Царствующего Дома и в этом заключается и залог государственного порядка.
С особым жаром держались за необходимость, дабы Государственная Дума была, по преимуществу, крестьянской; держались этого такие столпы консерватизма, как К. П. Победоносцев и государственный контролер Николай Львович Лобко, остальные члены такому взгляду не противоречили, хотя должен сказать, что у меня иногда являлось сомнение в правильности такого взгляда. У меня также являлось сомнение и в самом принципе совещательной Думы, ибо нигде и никогда совещательное народное собрание не существовало в силу постоянного закона, точно определяющего все детали выборов, все детали организации, все детали действий народного собрания, почти непрерывно действующего и составляющего как бы такое звено государственного правления, без которого государственное правление не может существовать и двигаться.
Все формы Государственной Думы взяты были из образцов различных парламентов, но в то время, когда эти парламенты везде имели силу решающую и в известных пределах обязательную для монарха и главы правительства, русский парламент, русскую Государственную Думу полагали устроить по образцам западноевропейским, дать ей все туловище, все функции, все порядки в общем государственном строе народного представительства с голосом совещательным, но только не давать ему решающего голоса, а сказать: мы будем постоянно выслушивать твои мнения, твои суждения, но затем будем делать так, как мы хотим.
Для меня, по крайней мере, было ясно, что такое уродливое построение кончится или темь что Дума будет существовать только несколько месяцев, или же тем, что Государственной Думе, устроенной по парламентарному образцу, будут даны и функции парламента.
Я во время обсуждения проекта Булыгина под председательством Сольского ничего не возражал, так как вообще в моем тогдашнем 435 положении я старался поменьше высказывать своих мнений, если об них специально не спрашивают, но я решил, что выскажу все мои сомнения, когда дело будет обсуждаться под председательством Государя Императора.
Обсуждение под председательством Государя Императора происходило уже в мое отсутствие, когда я был в Америке, и я несколько держался в курсе этого дела министром финансов В. Н. Коковцевым, который телеграфировал мне вообще о всем, происходящем в Петербурге, или же бывшим в моей свите Иваном Павловичем Шиповым, директором департамента казначейства. Шипов являлся при мне как бы представителем министра финансов.
Из этих телеграмм я видел, что и в совещаниях, под председательством Его Величества, преобладал все тот же взгляд, что единственное сословие, на которое Государь и государство может опереться, есть сословие крестьянское. В заседание под председательством Государя были приглашены между прочим лица из партии крайних правых, как то граф Бобринский, Нарышкин и другие.
* Мне передавали лица достоверные, участвовавшие в этих заседаниях, что Победоносцев и Лобко особенно настаивали на том, чтобы всю силу выборов склонить к крестьянству, как сословие, на которое можно положиться. Вследствие сего была выдумана Коковцевым комбинация, чтобы крестьянство, которому и без того были даны широкие привилегии, кроме того в губернских выборных собраниях имело право прежде всего выбирать одного члена Думы, а затем, вместе с другими выборными, выбирало других членов.
Тупые носители дворянских идей, между прочим, граф Бобринский стремились к предоставлению при выборах особых привилегий дворянству. Это дало повод Великому Князю Владимиру Александровичу бросить им в глаза жестокий, но справедливый упрек, что дворянство все на словах кричит о своей преданности Самодержавному Государю, а между тем, кто, если не дворяне, систематически вели линию к Его ограничению.
Действительно, дворянство, как класс наиболее просвещенный с одной стороны, а с другой, по природе человеческой, с начала XIX столетия, как только оно в Наполеоновское время коснулось Франции и ее идей, стремящийся к уравнению прав и привилегий, подняло вопрос о введении конституции в России и ограничении Самодержавного 436 Монарха. Движение это причинило много беспокойства Александру Благословенному и Его правительству в последние годы Его царствования.
Затем, с Его смертью произошел декабрьский кровавый бунт, наложивший печать на все царствование Николая I. Кто сотворил этот бунт? Дворяне, и какие дворяне - не такие, которые ныне большею частью скрытно и тайно участвуют в позорном Дубровинском союзе русских людей.
Имена пострадавших дворян декабристов чтутся ныне весьма и даже Царями, как личности несомненно светлые.
Как только окончилось продолжительное царствование Николая I севастопольским погромом не нашего доблестного войска, а николаевского режима, и началось либеральное царствование Великого
