– Но сегодня мне это некстати, – говорит Юлий.– Я приду как-нибудь на днях.
– Дело в том, что банк требует к сроку, – возражает ленсман.– Адвокат опять прислал мне напоминание.
Юлий становится еще резче:
– Сколько там? Есть о чем толковать! А впрочем, я желаю знать, заплатили ли другие?
– Нет, – говорит ленсман.– Большинство отвечает, как ты, что придут попозже.
– Попробую зайти нынче вечером, – заявляет Юлий, – займу у кого-нибудь эти гроши.
Когда ленсман уходит, Юлий пыжится и фанфаронит:
– Ну, уж этот – плевать мне на него! У лоцманов тоже золотой кант на фуражке.
– Зачем ты обещал принести деньги нынче вечером, – говорит мать.– Откуда ты их достанешь?
Юлий не удостаивается ее ответом. Вместо этого он развивает явившуюся у него идею:
– Я куплю шесть маленьких сливочников, чтоб у каждого постояльца был свой. Когда ставишь один большой, то первый, кто садится за стол, выливает сразу весь сливочник, а следующему остается только постучать по столу – давай еще! Нет, благодарю покорно!
– Да, это верно! – соглашается мать.
– Этого больше не будет! – говорит Юлий.– Книги – куда девались книги, Давердана?
Отец отложил книги в сторону, Юлий разыскивает их и не выпускает больше из рук. И тут Юлий настолько уже оправился, что опять начинает поддразнивать отца:
– Когда я их переплету, Ларс может их купить.
– Скотина ты! – говорит Ларс Мануэльсен.
– Хе-хе-хе – «поклонись ей от меня»! Пусть и не воображает! Не понимаю, по-моему, так он просто глуп.
– Кто глуп?
– Да Ларс же. Да, так оно и есть. А ты как думаешь, отец?
– А ты просто болтун и ругатель!
– Хе-хе-хе. Может, ты сам сходишь передать ей поклон. Скажите пожалуйста, Ларс сидит и думает о книжках, которые постояльцы бросают у печки! Разве это не замечательно?
Давердана вмешивается:
– Наверное, ты отдашь книги Полине?
– Полине? А хоть бы и так?
И не затевай лучше. Она не хочет тебя знать. Это попало в цель, Юлий разозлился:
– Черт с ней, с Полиной! Все бабы – дрянь, что ты воображаешь, очень они мне нужны? Но уж ты-то, Давердана, книг не получишь.
– Я и не нуждаюсь.
– Никогда в жизни не получишь, – сказал Юлий.
– Да-да, ты стал теперь такой важный. Но все-таки, без меня тебе не обойтись.
– Ни на что ты мне нужна. Зачем это ты можешь мне понадобиться? Я выпишу себе экономку из города, и она все будет делать. Как думаешь, мать? Тогда ты можешь уйти домой.
Мать заплакала:
– Ну, что ж, господь до сих пор милостиво питал меня своими крохами, авось он позаботится обо мне и дальше.
– Да, – говорит и Ларс Мануэльсен, – господь поможет нам, старикам– родителям, и дальше, как помогал до сих пор.
– А Ларс-то! – издевается Юлий.– Великий Лассен!– издевается он.
Ларс Мануэльсен возмущенно встает и отвечает веско:
– Ноги моей больше не будет в этом доме, так ты и знай! Сын мой Лассен – святой человек, а ты – если бы ты мог так же верно рассчитывать попасть в царство небесное, как он!
– А что он послал тебе? – спрашивает Юлий.– Вы оба сидели бы в богадельне, не будь меня.
Мать плачет, Ларс Мануэльсен стоит, держась за дверную ручку. Все это была одна из мелких ссор, оканчивающихся миром – Давердана обиделась на заявление о новой экономке:
– Вот как, ты выпишешь экономку из города?
– А хоть бы и так?
– И шесть сливочников, – ты все больше и больше зазнаешься!
– Шесть сливочников, – подтверждает Юлий.– Куплю нынче же вечером.
– Да ведь ты же не мог заплатить ленсману.
