Таким образом, Дубровин очень интересовался и науськивал некоторых лиц на то, чтобы меня убить и овладеть моим домом, или его разорить. Из следствия видно, что исполнение этой задачи 379 взяли на себя не Дубровин и петербургские союзники, а почли более удобным поручить это дело московским союзникам, а для сего Казанцева, который участвовал в убийстве Герценштейна, так сказать, командировать в Москву.
В Москве Казанцев поступил под главенство графа Буксгевдена, чиновника особых поручений при московском генерал-губернаторе, и как бы поступил к нему управляющим его домом, хотя его домом, собственно, не занимался, а имел какую-то кузницу около Москвы, где, между прочим, и изготовлялись различные снаряды.
Таким образом, ясно, что петербургская боевая дружина, находящаяся в главном распоряжении Дубровина, не решилась совершить на меня покушение, боясь, что сейчас же будет открыта, и для отвода глаз это поручение передала в Москву. В дальнейшем главную роль играли: граф Буксгевден, чиновник особых поручений при московском генерал-губернаторе, и агент охранного отделения и вместе с тем и член русского народа и монархических, крайних московских партий, Казанцев.
Казанцев приобрел некоего Федорова; Федоров был искренним революционером, анархистом, хотя рабочий, по умственным способностям, полукретин, затем другого рабочего, тоже крайне левого направления, Степанова.
Из Москвы экспедиция, состоящая из этих трех лиц, приехала в Петербург, остановилась в меблированных комнатах, находящихся близ Невского проспекта, значит, в самом центре города. Затем, очевидно, Казанцев имел сношения и с здешними крайними правыми группами, а именно с Дубровиным, а также и с группой Михаила Архангела, если в то время Казаринов уже был в этой группе, а может быть еще в то время он был в группе Дубровина.
Эти лица, вероятно, адские машины получили от Казаринова, поэтому Казаринов, интересуясь, какое разрушение произведут эти машины, и поселился против моего дома в меблированных комнатах, о чем я говорил ранее.
29-го января они через соседний дом Лидваля прошли, поднялись там на крышу сарая, с этой крыши пролезли на крышу моего дома, где помещаются кухни и людские а оттуда по крыше влезли на крышу моего главного фасада и заложили адские машины, но, очевидно, они ожидали взрыва в 9 часов вечера, но взрыв не последовал. Так как взрыв не последовал, то из следствия видно, что на другой 381 день тот же самый Федоров был отправлен к моему дому утром и должен был влезть опять тем же путем на крышу и бросить в эти трубы тяжесть, которая должна была разбить адские машины и тем произвести взрыв, но когда он подходил к дому, то его предупредил Казаринов, что все раскрыто, машины из труб вынуты, и поэтому эти лица с огорчением возвратились в Москву, причем Федорову и Степанову было внушено, что я должен быть убит по решению главы революционно-анархической партии, как крайний ретроград, который подавил революцию 1905-6 года.
Приехавши в Москву, как показывает то же следствие, тот же самый Федоров, под руководством Казанцева, убил депутата первой Г. Думы и одного из редакторов 'Русских Ведомостей' Иоллоса. Совершив это убийство, они изготовили уже там бомбы и приехали в Петербург для того, чтобы бросить мне бомбу, когда я буду ехать на улице.
Из того же следствия видно, что в Москве всем этим руководил чиновник при московском генерал- губернаторе, граф Буксгевдене, и, что он, т. е. Буксгевден, когда Казанцев должен был совершать через Федорова мое уничтожение, приезжал в это время в Петербург.
Я Буксгевдена лично не знаю, по рассказу же бывшего московского генерал-губернатора Дубасова и его супруги, граф Буксгевден представляет собою на вид человека очень скромного, сам он состояния не имеет, но его жена имеет и человек он более, нежели ограниченный.
Когда вторично приехал сюда Казанцев, вместе с Федоровым и Степановым, то тогда уже была вторая Г. Дума открыта и Степанов передал некоторым из членов Думы крайней левой партии о причинах, почему они приехали и затем, как они убили Иоллоса.
Эта партия крайняя левая всполошилась и объяснила Федорову и Степанову, что они являются игрушками в руках черносотенной партии, что Иоллос убит по постановлению черносотенной партии их руками. Казанцев уверил Федорова, что Иоллоса нужно было убить, потому что Иоллос похитил значительные суммы денег, который были собраны на революцию.
Вследствие такого разоблачения, Федоров решил убить Казанцева, чтобы отмстить ему за его обман, и вот решено было бросить мне бомбу, когда я буду ехать в Г. Совет. 29-го мая они поехали недалеко от Пороховых начинять бомбу взрывчатым веществом, 382 которую они привезли с собою из Москвы. В то время, когда Казанцев начинял эту бомбу, Федоров подошел к нему сзади и кинжалом его убил, прободав ему горло. Таким образом, Бог спас меня и вторично.
Затем, так как Казанцев был агентом охранного отделения, для меня несомненно, что все, что он делал, было известно и петербургскому охранному отделению и союзу русского народа и, когда он был убит, то сейчас же полиция узнала, кто убит, тем не менее, полиция сделала так, как будто убит неизвестный человек, и дала время, чтобы как Федоров, так и Степанов, могли скрыться, потому что, очевидно, если бы они были арестованы, то все дела были бы раскрыты и было бы раскрыто, откуда было направлено покушение на мою жизнь.
Когда Федоров и Степанов скрылись, тогда Степанов скрылся где-то в России и до сих пор, вероятно, находится в России, но полиция во время Столыпина все время делала вид, как будто она его найти не может. А Федоров перебрался через финляндскую границу в Париж и там сделал все разоблачения.
( ldn-knigi: подробно об этом, см. статью 'Кошмар' из 'Былое' № 14, на нашей странице)
Вследствие моих настояний, судебный следователь потребовал от Франции возвращения Федорова; я настаивал о том перед министром юстиции. Наконец, после долгих, долгих промедлений, Федоров был потребован, но правительство французское Федорова не выдало и, когда я был в Париже и спрашивал правительство о причинах, то мне было сказано, что Федоров обвиняется в политическом убийстве, а по существующим условиям международного права, виновные в политических убийствах не выдаются; но при этом прибавили: конечно, мы бы Федорова выдали, в виду того уважения, которое мы во Франции к вам питаем, тем более, что Федоров в конце концов является все-таки простым убийцей, но мы этого не сделаем, потому что, с одной стороны, русское правительство официально требовало выдачи Федорова, а с другой стороны, словесно нам передает, что нам было бы приятно, если бы наше требование не исполнили.
Я знал, что правительство будет отказываться, что Казанцев есть агент охранного отделения, и поэтому старался иметь в руках к этому доказательства. Сколько раз я ни обращался к судебному 383 следователю, но он по этому предмету не делал никаких решительных шагов, он все требовал от охранного отделения и от директора департамента полиции, чтобы ему дали ту записку, которую я получил, после того, как у меня были заложены адские машины, в которой меня уведомляли, что от меня требуют 5000 рублей и что, в противном случае, на меня будет сделано второе покушение, именно ту записку, которую я имел неосторожность передать директору департамента полиции. На всё его требования, этой записки он не получал под тем или другим предлогом.
Наконец я вмешался в это дело, писал директору департамента полиции, просил вернуть записку; директор департамента полиции долго не отвечал и потом ответил, что он эту записку передал в охранное отделение, ну, а там ее найти не могут.
Перед самым окончанием следствия, судебный следователь Александров получил явное доказательство, что Казанцев есть агент охранного отделения, и так как он, видимо, был вынужден вести все следствие таким образом, чтобы свести на нет, то, вероятно, из угрызения совести, в последний раз, когда он у меня был, он мне показал фотографический снимок записки и спросил, та ли это записка, которую я послал директору департамента полиции и в которой требовалось от меня 5000 рублей. Я посмотрел и говорю: 'Та самая, где это вы эту записку достали?' Он мне сказал, буквально следующее: 'У меня есть другое дело, дело не политическое, и мне нужен был почерк одного агента сыскного отделения петербургского градоначальства; поэтому я пошел в это отделение, чтобы попросить образец почерка этого агента сыскного отделения. На это заведующий архивом отделения сказал: 'У нас здесь есть почерки всех агентов, как сыскного, так и охранного отделения, так как при Лаунице охранное и сыскное отделения были слиты, и вот, если хотите, то можете поискать в этих шкафах'.
