Август спросил:
— Я видел, тебе в полдень принесли письмо?
— Да, — отвечал Эдеварт, — это от Лувисе Магрете. Она, верно, пишет, что скоро вернётся.
— Ты что ж, не читал его?
— Нет, времени как-то не было.
— А где она?
— А где ж ей быть-то? Сдаётся мне, в Доппене или где-нибудь поблизости.
— До чего ж глупо, что ты до сих пор так и не прочёл его, — сказал Август.
Эдеварт, вдруг разозлившись:
— Можешь взять и сам прочесть.
— Марки-то американские! — говорит Август и вскрывает письмо.
У Эдеварта такое чувство, будто он получил пакет с сюрпризом, послание с небес.
— Что же это получается? Выходит, она не в Доппене? А я только на почерк и поглядел. В Америке, говоришь? А где именно?
— О, у вашей дочери, у миссис Адамс, — читает Август, — куда ждёт и тебя, как только накопишь денег на поездку.
Во время чтения письма Эдеварт кивал и улыбался. Подозревал ли он и раньше, что жена его сбежала? По нему ничего не было видно, он с великим интересом слушал каждое слово, а под конец сказал:
— Ты смотри, она, выходит, прямиком направилась в Америку — да, уж она-то умеет поставить на своём. Иногда у нас в Америке не было денег на проезд, тогда она заводила беседу с кондуктором — а уж по-английски она говорила как никто другой — mister, billetten ветром унесло, ещё на платформе, прямо вырвало из рук...
Эдеварт всё говорил и говорил; обычно молчаливый, он вдруг стал очень общительным, не важно почему, то ли желая выгородить жену, то ли прикрывая таким образом какую-то внутреннюю неловкость. Придя в лавку, он продолжил в том же духе и, между прочим, как великую новость сообщил Поулине, что Лувисе Магрете сейчас в Америке — в самой Америке, чтоб ты знала; можно только удивляться, что она в Америке, а не в Китае, потому что она на редкость лихо путешествует по всему миру.
Мне будет её недоставать, когда я один поеду к ней. Просто замечательно, не унимался Эдеварт, что она проспала остановку в Доппене, а потом решила ехать прямиком до Америки. А у нашей дочки ей, само собой, живётся очень хорошо. Но я всегда буду говорить, что не каждый сумел бы проделать такое путешествие. Теперь она, конечно, умоляет меня приехать к ней. Так что дай мне хорошей бумаги, Поулине, я напишу ей ответ.
И снова пошла сельдь, и снова её заперли в заливе. Йоаким собрал свою артель и вышел в море, суда перекупщиков снова наполнили бухту, снова закипела работа, началось движение, оживилась торговля. В праздничные дни или по какой надобности шкиперы и их команды сходили на берег, разглядывали дома Августа, навещали Роландсена, который переехал в свой новый дом с женой и детьми, толпились вокруг новостройки Августа, и тот любезно разрешал им зайти в коридор и поглядеть сквозь разноцветные стёкла.
И вот настал день, когда объявился покупатель и на новый дом Августа.
Продавать Август не собирался. Да и дом получился неслыханно дорогой, гостиная оклеена редкостными обоями, в коридорное окно вставлено индийское стекло.
Но покупатель очень уж разохотился, а к тому же он был совсем не прочь переплюнуть шкипера Роландсена. Короче, сколько хочет Август за свой дом?
Август вовсе не думал наживаться на продаже, вдобавок он вёл большие дела в Гамбурге и в других городах — вы только взгляните, у него карман полон писем, пришедших вчера и сегодня. Ну и к тому же он ставил этот дом лично для себя.
Но прошло несколько дней, и Август всё-таки сдался. Покупателем на сей раз был молодой хозяин рыбацкой шхуны, некто Габриэльсен, сын человека, который лет эдак двадцать назад держал здесь, в Поллене, торговлю и разорился. Сын его был воспитан в довольно роскошных условиях, он выучился у гувернантки немецкому языку, вырос у состоятельных родственников из торгового сословия, был обручён и строил серьёзные планы касательно будущего семейного очага, а пока суд да дело, стал хозяином самого красивого дома в Поллене. А сам Август в третий раз стал бездомным.
— Ну и ну, — сказала Ане Мария, — теперь я уж и вовсе не знаю, как тебе пособить.
— Верно, — согласился Август, — ты права.
— А если подождать, когда Каролус вернётся с путины, всё равно, пожалуй, толку не будет?
— Не будет.
Августа удивляет, что некоторые люди так не любят продавать землю. Ведь они получают за неё наличные деньги. Разве это не укрепляет торговлю?
Ане Мария утвердительно кивнула: продав два участка, они с мужем стали совсем другими людьми, они стали людьми денежными, можно даже сказать, мелкими капиталистами, теперь у них отложен некоторый капиталец, скоро они смогут партиями закупать товар в лавке Поулине и платить за него наличными. А как это важно для самой Ане Марии! Пусть она даже и отбывала в своё время наказание, но ведь это приключилось, когда она была совсем молоденькая и мало что понимала. На какие только безумства способна молодость, порой её за это наказывают, но со временем всё становится на свои места.
— Не думай, что я снова хочу строиться, — продолжал Август, — я подал пример, теперь пусть строят другие, если им захочется, но со временем Поллен станет большим городом, и промышленность здесь будет, и всякое такое.
— Сам ты, значит, больше не собираешься? — спрашивает Ане Мария.
Август:
— Не собираюсь. Просто я хочу купить участок, чтобы посеять на нём что-нибудь.
Ане Мария, вероятно, подумала, что для этого ему не понадобится покупать большой участок. Август продолжал:
— Маленькой делянки повыше того места, где я строился прошлый раз, мне бы вполне хватило. Я там хочу кой-чего посадить, что именно, пока не скажу, но в чемодане у меня лежат семена. Я готов даже заплатить больше, чем положено.
— Больше, чем положено?
— Говорят тебе, больше. Впрочем, стоит ли сейчас об этом вести речь, всё равно Каролуса нет дома.
Неожиданно Ане Мария говорит:
— Что, если ты просто пойдёшь и начнёшь осваивать эту делянку до того, как вернётся Каролус?
— А разве можно?
— Так он же получит за это деньги.
И тут вдруг в Августа словно вселяется дьявол: он бросается к Ане Марии и начинает обнимать её. Просто удивительно, у него на лице появилось такое отчаянное выражение, а она, верно, и вообще не поняла, в чём дело, она просто таращилась на него и ничему не препятствовала.
— Ах, если бы я только посмел, — услышала она вдруг его шёпот.
— Что посмел?
— Ничего.
— А сейчас ты не смеешь? — спросила она.
— Нет, сейчас не смею, пока, ещё целый год!
«Глупость какая», — подумала Ане Мария и высвободилась из его рук.
Впрочем, они с пользой провели время: Ане Мария осталась с толстой пачкой денег в руках, Август же ушёл от неё, заделавшись владельцем очередного участка. Роскошный кусок луга, позади — гора, по краю бежит ручей, земля чистая, без камней, лучше и желать нечего. По Августу было незаметно, что он намерен ставить здесь новый дом и тем загубить дорогую, плодородную делянку, похоже, он навсегда
