взгляд на меня и Игоря.
— Вода готова?
Игорь, осторожно сняв котелок с огня, поднес его ко Льву. Опробовав воду, Лев довольно кивнул и поднес чашу ко мне.
— Теперь твой черед. Если что, достаточно нескольких капель.
Более не мешкая, я вынул кинжал и резанул по руке. Алый ручей, заструившись по коже, стек в чашу. Масса, образовавшаяся из трав и крови, забурлив, вскипела, но прежде чем она достигла краев, Лев добавил горячей воды, и все тут же стихло и успокоилось. Теперь чаша была заполнена вязкой бордовой массой с травами. Поставив чашу около Лизы, Лев принялся расстегивать ее рубашку.
Я, поднявшись, отошел в сторону.
Небо Черных Пустошей, смотрело на нас ледяными бесчувственными, и безучастными к чужим бедам огнями холодных звезд.
Скоро нам предстоит вернуться назад. Но в Вердане я вновь стану королем Таринии, Лиза обычной колдуньей, а Кира моей спасенной невестой.
Вздохнув, я устало провел рукой по глазам.
Как же все-таки я устал от этого нескончаемого безумства. Как устал я от вечного стремления искупить ошибки своей юности, которые в результате оборачиваются только новыми бедами и неприятностями. И главное, как я устал от притворства и обмана, которыми я окружил свои чувства и эмоции.
Я обернулся ко Льву, склонившемуся над Лизой и помогающему ему Игорю. Вместе они полностью скрыли ее от меня, хотя сейчас мне, как ни когда хотелось быть с ней рядом и ни за что не отпускать ее от себя.
Но, увы, это не возможно.
В этот момент Лев поднялся со своего места и подошел ко мне, руки его полностью были в крови. Внутри у меня все похолодело, и его слов я ждал как приговора.
— С ней все в порядке, Дементий. Теперь она просто спит. А тебя я хочу попросить полить мне на руки воды из фляги. Думаю, их следует помыть, а потом я обработаю твой порез, — посмотрев на меня, он устало улыбнулся, — Не хочется отвлекать на него Лизу, когда она придет в себя, — я согласно кивнул и, подойдя к своей сумке, вынул из нее флягу и, открыв, принялся лить на руки Льву, смывающему кровь и продолжавшему говорить, — Полагаю, утром стоит пуститься в обратный путь, здесь нам больше не чего делать, к тому же, в Вердане для Лизы будет больше возможности поправиться. И хотя переход будет тяжелым, на это стоит пойти, потому что здесь шансов у нее еще меньше, хотя твоя кровь должна придать ей сил.
Я удивленно поднял на Льва взгляд.
— Почему?
— Потому что ты оборотень, и у тебя усиленный иммунитет.
— То есть, она тоже теперь оборотень?! — сердце испугано пропустило удар.
Нет, только не это, я не хочу для Лизы подобной судьбы, как у меня!
— Не совсем. Еще в начале пути я видел у нее противоядие от укуса оборотня, — я слегка нахмурился, — уже тогда у меня появились первые мысли о твоей второй сущности, теперь же это противоядие может нам очень помочь. Мы дадим его ей сразу, как только раны затянуться и заживут на столько, чтобы ее лечение могло идти своим чередом.
Я слега кивнул, закрывая флягу. Лев, стряхнув капли, направился к сумке Лизы, чтобы обработать мой порез, я же тем временем подошел к лежавшей Лизе и сидевшему около нее Игорю.
Не смотря на бледный цвет лица, было ясно, что она жива, на щеках робко появился первый румянец, и грудь пусть несколько не уверенно вздымалась под одеялом.
Жива…
Я почувствовал, как на глаза вновь навернулись слезы.
Она жива!
Сглотнув вставший в горле ком, и более ли менее успокоившись, я, повернувшись, направился к костру.
Лев прав, завтра с утра следует отправиться в путь. А пока, стоит набраться сил, дорога будет долгой…
38
Все тело жутко ныло и болело. В пересохшем горле стоял отвратительный привкус крови. Тело сотрясал озноб, не смотря на то, что я была плотно завернута в одеяло и кто-то, неся меня на руках, крепко прижимал меня к своей груди.
Неужели я все-таки умудрилась расшибиться при падении с той странной горы?
Веки отказывались открываться, а когда я открыла рот чтобы попросить воды, из груди только вырвался жалобный вздох. Прохладный, чуть отсыревший воздух, проникнув в легкие, отозвался в них глухой болью.
Идущий остановился и осторожно положил меня на что-то довольно мягкое. После этого слегка приоткрыв мне рот какой-то нахал принялся вливать в меня горькую отвратительную жидкость. Я, скривившись, закашлялась и попыталась отвернуться, но мою голову тут же удержали и заставили-таки меня допить эту мерзость, приговаривая.
— Лиза, это для твоего же блага.
После этого меня вновь подняли на руки и понесли вперед.
Постепенно боль принялась утихать, и вскоре я погрузилась в сон.
Странно, но, проходя на обратном пути через 'Правый Клык Демона', мы не столкнулись ни с одним духом-стражем или хотя бы какой-либо мелкой нечестью или прочей пакостной живностью, которой до этого в этих местах было полным полно.
Как раз в тот момент, Лиза впервые пришла в себя. Её мы решили по очереди нести на руках. Несший в тот момент её Игорь остановился и уложил ее на тут же расстеленные нами одеяла. Лев, уже вернувшийся в привычный облик, вынув заранее заготовленное зелье, принялся поить ее, и, судя по ее реакции, удовольствия ей это не доставляло. Хотя это её сморщенное личико весьма меня обрадовало, так как, зная Лизу, и её манеры, можно было с уверенностью сказать, что подобные попытки отстаивания собственных интересов свидетельствуют о том, что она находиться уже на пути к выздоровлению.
Когда же мы вновь двинулись в путь, нести ее взялся я. Лев шел впереди, освещая путь сделанным в Пустошах факелом, когда он догорал, он вынимал из своей сумки следующий и зажигал его от гаснущего. Игорь шел рядом с Кирой, не громко о чем-то с ней переговариваясь.
Всем это затяжное недельное путешествие уже порядком надоело, и теперь мы старались как можно скорее вернуться назад, но для начала хотя бы добраться до Бирмы. Помимо этого нас подгоняло состояние Лизы и то, что мы вполне могли не успеть добраться до выхода, прежде чем у нас потухнет последний факел, и тогда мы уж точно ни когда не сможем выбраться.
Я опустил глаза, взглянув на Лизу.
Уткнувшись мне в плечо, она, теперь уже спокойно дыша, крепко спала. Растрепанные волосы лежали на моем локте, которым я придерживал ее голову. Густые ресницы слегка подрагивал во сне. Неожиданно из-под них выкатилась слеза и, соскользнув по щеке, впиталась в мою рубашку. Я как можно мягче, но все же крепче прижал ее к себе.
Сердце как будто разрывалось на куски. С одной стороны отцовский долг быть королем и быть в ответе за свою страну, но с другой, любимая девушка, которую я и так уже чуть не потерял, и при этом, дважды.
Показавшиеся впереди солнечные лучи, пробившиеся среди укутавших небо туч, вырезали перед нами проход из пещер.
