Затем у нее в сознании возник образ деда – он стоял рядом с тем мужчиной, и она быстро отступила назад. Но что-то было здесь не так, и не успела она спрятаться, как увидела, что картина изменилась. Ее дед был там, но этот мужчина защищал ее. И давал ей какие-то обещания, – она точно помнила это. Что именно он обещал, она вначале вспомнить не могла, но была в этом уверена.
А потом вспомнила: он обещал связать Вонг Фу и упрятать его в железный ящик, так, чтобы тот не смог сбежать, пока она будет обматывать крышку ящика своей паутиной. Она смотрела, как этот человек, нагнувшись над ящиком, закреплял ремни. Но он, как и его голос, был слаб и неуверен в себе. Вонг Фу смеялся над ним, потом схватил его за горло и душил, пока тот не запросил пощады.
Джей ненавидела его, ненавидела так же сильно, как Вонг Фу, как ненавидела своего деда и его прислужников. Она ненавидела его за слабость и за его обещания попытаться сделать что-то под ее руководством. И она ненавидела его за то, что он мужчина. Все мужчины – животные. Доказательство тому – та боль, которая терзала ее внутри. Она никогда не забудет этого.
Постепенно в сознании всплыло его имя – Трент. Она пробовала его так и сяк и, пока размышляла над этим, вспомнила, что у нее есть вода. Да, она сильнее Трента, гораздо сильнее. Ей не требуется ни воды ни пищи – она живет ненавистью, которая кипит у нее в душе.., и тут эта ненависть вспыхнула золотом.., и земля затряслась. Она окунулась в жаркие волны ненависти, испытывая чувственное удовольствие от предвкушения своей мести.., и в это время начался фейерверк в честь свершения мести.
Трент проснулся от треска пулеметной очереди. Стрельба шла со стороны реки. По-видимому, кто-то обнаружил его доску, подумал он. Винтовочные выстрелы с восточной стороны скорее всего означали, что какой-то солдат открыл огонь по движущимся теням, хотя и не исключено, что это был пират из оставшихся в живых после побоища. Взревел подвесной мотор – должно быть, солдаты проверяли доску. Внизу мимо дерева, на котором сидел Трент, пробежал в сторону берега патруль. Другой патруль, вероятно, должен был продвигаться вверх по реке, чтобы окружить беглецов. Они должны найти какие- нибудь следы, а иначе заподозрят, что доска – это всего лишь обманный трюк.
Он прислушался к хлюпанью солдатских сапог по грязи. Они шли вдоль тропинки. На тропе слишком опасно. В джунглях расставлены ловушки. Единственный путь – по реке. До берега примерно две мили.
Он спустился на землю и прошел вдоль наклонившегося над рекой дерева. Сильное течение образовывало воронки, и, когда из кратера вулкана извергалась раскаленная лава, вода отливала багряным золотом. Было время отлива, и спад воды после наводнения создавал стремительное течение. Крокодилы скорее всего отлеживались в тихих изгибах реки и на отмелях, где-нибудь между корнями деревьев. Можно было бы попытаться поплыть, придерживаясь середины реки. Он завернул оружие, отобранное у морского пехотинца, в солдатскую курку и опустил в воду. Затем нырнул и поплыл по течению.
Вода пахла гнилой листвой и землей, и, подняв голову, Трент сплюнул. Повыше, на грязевой отмели горели глаза светляков. Трент плыл, сильно загребая руками, стараясь держаться в главном потоке. Течение вынесло его на середину реки. Он лежал, почти не двигаясь, и прислушивался к крикам солдат, которые прощупывали отмель палками.
Потревоженный шумом крокодил плюхнулся в воду, и Трент стал опасливо следить за его передвижением по пузырькам воздуха, которые он оставлял на поверхности. Вначале крокодил плыл за ним, затем повернул по течению к грязевой отмели. Река вынесла Трента на поворот, и он снова был вынужден грести руками, соблюдая осторожность из-за военных, которые вели поиск на берегу. Впереди за поворотом открылся последний прямой участок реки, и он увидел бледный просвет среди деревьев. Дальше, как полоса серебра в лунном свете, показалась песчаная коса.
Держа голову в воде, Трент осмотрелся и вдруг увидел черный треугольник плавника акулы, четко вырисовывавшийся на фоне серебряной полосы. И он с ужасом подумал, что не учел простой вещи: река уносила останки дохлых крокодилов, и это должно было привлечь на запах крови акул и барракуд. Он представил себе, как из его раны на бедре сочится кровь, и стал двигаться очень осторожно, отдаваясь на волю течения.
Слева забурлила вода – на поверхности появилась акула. Он увидел широко разинутую пасть и услышал чавканье – она пожирала дохлого крокодила. Трент представил себе, как острые зубы впиваются в его ногу, как хлещет кровь, приманивая других хищников, которые, конечно, уже собрались вокруг. Затем акула распарывает ему живот, причиняя невыносимую боль. Его охватила волна страха, и он почувствовал, как боль растекается по всему телу и перехватывает горло…
Но он оставался недвижим, наблюдая за плавниками акулы, скользившими по освещенной лунным светом поверхности воды, как паруса игрушечной яхты на пруду в Гайд-парке, где он играл в детстве. А на другом берегу пруда гувернер ждал, когда игрушечное судно причалит к цементной стенке. Трент старался удержать в воображении эту картину, старался думать о тех добрых старых временах, полных покоя, когда нечего было бояться. И постепенно боль стала проходить, мускулы живота расслабились, так что он уже мог дышать свободнее.
Течение огибало оконечность мыса. Через полчаса после отлива оно должно ослабеть, и это даст ему возможность вернуться из открытого моря. Когда течение внесло его на морской простор, он снова подумал о девушке в пещере. И о ее деде. И о солдатах, устроивших побоище. И о своих собственных грязных делах, совершенных для разведслужбы и для американцев. И снова вернулся мыслями к девушке. Он вспоминал, как впервые увидел ее распростертой на полу хижины и как она лежала, свернувшись комочком в пещере. Он думал, что ее стройное тело стало хрупким вместилищем для бесконечных страданий и ужаса. И поражался – как девушка не сломалась, – она, столь неискушенная в человеческой низости.
Под свежей побелкой на стене проступали бурые пятна, и Джей явственно видела следы предыдущих казней. Все члены ее семьи – шесть поколений родичей – стояли перед ней спинами к стене. Яркий солнечный свет падал на лица, так что их можно было легко узнать по портретам, дагерротипам и старым фотографиям. Джей слышала рассказы о родственниках от своих гонконгских бабушек и дедушек. Она собирала слухи и легенды: прочитала немало книг по истории Гонконга, якобы выдуманных романов, в действительности смело подбиравшихся к самым крепостным стенам, охранявшимся целыми легионами юристов, вооруженных законами о клевете и располагавших неограниченными денежными средствами.
Шарканье сапог возвестило о появлении солдат. Ей предстояло выбрать – кого из приговоренных к казни помиловать. Джей начала внимательно изучать их лица, но из-за гнетущей жары память ослабела, да и почему она должна утруждать себя?
Джей вдруг почувствовала невыносимую усталость и прилегла. Ее накрыла тень. Она поерзала лопатками по скользкой земле и, втянув руки, улыбнулась.
– Трент, – позвала она, вспомнив его имя, – позаботься об этом.
Она знала, что он где-то тут, поблизости. Раздался залп – это означало, что он выполнил приказ.
Джей представила себе, что все ее родственники лежат распростертые у подножия стены. Для того чтобы их увидеть, нужно было поднять голову. Но это оказалось непосильным для нее. Повернувшись на бок, она положила голову на сложенные руки, а няня тихонько покачивала ее, приговаривая, что теперь она в безопасности, что сегодня ее день рождения и нужно развернуть приготовленный ей хорошенький подарок.
Джей развязала завязанную бантиком красную ленту и развернула оберточную бумагу – внутри находился железный ящик. Она попыталась открыть его, но крышка была слишком тяжела. Тогда Джей снова позвала Трента и смотрела, как он, напрягая мускулы, поднимает тяжелую крышку.
В ящике лежал Вонг Фу. Она толкнула его, но он не двигался. Она толкнула сильнее. Няня сказала, что, наверное, батарейки старые, но Джей привыкла к тому, что ей в утешение говорят не правду. Игрушка сломалась – вот в чем истинная правда. Ее охватило горькое разочарование, и глаза наполнились слезами. Няня укачивала ее, держа в пухлых руках; от нее едко пахло аммиаком. Снаружи донесся глухой грохот и запахло горячей серой.
Глухой рокот вулкана, казалось, потряс море, и в небо полетели огромные комья расплавленной лавы. Трент пытался выплыть к песчаной косе, но слишком сильное течение пронесло его мимо. Пришлось дожидаться окончания отлива. Теперь он осторожно плыл к берегу.
Отлив унес в море запах дохлых крокодилов. Трент представил себе, как в узкий пролив устремляются новые отряды акул. Он плыл на восток, рассчитывая выйти на середине песчаной косы – подальше от пути хищников и поближе к тому месту, где он спрятал свое оборудование для подводного плавания.
