угольной жаровне, для строительства коттеджей использовались местные материалы.
Как всегда довольный утренним моционом, доктор вышел на берег, вытерся и не торопясь трижды обежал вокруг главной лужайки. Потом набрал две тарелки фруктов, налил две чашки зеленого чаю и понес все это к пятой кабине. Сидя на маленькой веранде, он стал наблюдать, как Сэм выполняет свои ежедневные упражнения.
Англичанин развесил в кустах на различной высоте дюжину игральных карт. Он падал, перекатывался, делал прыжки и кульбит, и из любого положения его нож каждый раз с неизменной точностью пронзал самую середину карточного рисунка.
Доктор Имаи выразил свое восхищение этим спектаклем – он был горд, что его пациент так быстро выздоровел. А ведь подумать только – пуля в левом плече, запущенная рана правого бедра, глубокие порезы и царапины на левой руке и вдобавок – сильнейшее переутомление и нервное истощение.
Трент завершил сотый бросок задним переворотом и, улыбаясь, подошел к доктору. Он вытащил нож из ствола дерева, подобрал карты и уселся на ступеньку крыльца.
– Вы можете продавать билеты на свои представления, Сэм, – улыбнулся доктор. – Это менее опасное, а может быть, и более доходное занятие, чем ваша нынешняя профессия. – Он пощупал левое плечо Трента, сильно помял пальцами мышцу, пока его пациент не сморщился.
– Если желаете, можете выписываться. Я сообщу вашему работодателю, когда он появится.
– Спасибо, – ответил Трент. Он пил горячий чай и размышлял о том, что говорил ему Танака.
«Вы как бракованный автомобиль, выставленный на продажу на рынке подержанных машин в Гаити, – издевался Танака, когда Трент лежал на операционном столе в главном здании курорта доктора Имаи, – никто не станет покупать. Никто из моих партнеров никогда не получал такой трепки. Отныне вы переводитесь в разряд наемных рабочих».
Гаити все же лучше, чем Ливерпуль. Теплее. И Тренту не приходилось выискивать остроумные фразы из Книги песен «Битлс» – он ведь никогда не был фанатом. И его вполне устраивало жить под именем Сэма.
– Я Богарт, а вы тапер, – объяснял Танака. – Вы предпочли бы, скажем, имя Джейн, но тут возникает вопрос пола.
Трент наблюдал, как к берегу причаливает бас-лига. Корпус ее поблескивал свежей белой краской, шесты балансиров были небесно-голубые, в тон полосатому тенту, затенявшему место пассажира, расположенное впереди дизельного двигателя «Ямаха». Нос баслиги тихонько скрипнул по песку, и лодка накренилась, завалившись на левый балансир. Позади под ярким солнцем раскинулось море, как бескрайнее поле мерцающего света.
Танака легко, как кошка, спрыгнул на берег и побежал по траве. На нем была просторная гавайская рубашка с нарисованными на ней ананасами, красно-белые полосатые бермуды, в руке чемоданчик.
– Ну, как наш пациент? – спросил он.
– Выписан как выздоровевший, – ответил доктор Имаи.
Танака потер руки.
– Прекрасно! – Он сел на веранде возле Трента. – Ваше судно готово. Его собирали трое полицейских из Спортивного клуба Киото и лейтенант императорского военно-морского флота. Через пару недель его приведут в яхт-клуб Киото.
– Спасибо, – поблагодарил Трент, и они некоторое время посидели молча, наслаждаясь окружающим видом, ароматом цветов, миром и покоем. Главное – покоем.
Наконец Танака спросил:
– Есть какие-нибудь сдвиги? – Он имел в виду перемены в состоянии молодой китаянки – пациентки доктора.
– Никаких, – ответил доктор. Физически Джей поправлялась, плечо у нее заживало, даже шрам на спине будет почти незаметен. Трудности заключались в другом – в ее психическом состоянии. За шесть недель лечения здесь она не проронила ни слова.
– Это не шок, – покачал головой доктор. – Возможно, сначала она была под влиянием шока, но сейчас он уже прошел.
Имаи сложил руки, как делают христиане во время молитвы, и тихонько постукивал кончиками пальцев по оттопыренной нижней губе. Этот жест он позаимствовал еще в начале своей карьеры из одной голливудской мелодрамы на больничные темы, а затем бессовестно использовал в свои трудные, как он считал, годы, когда работал старшим консультантом в Центральной больнице Киото. Потом вдруг, устыдившись, развел руками, но и это тоже был заимствованный штамп. Привычка изображать нарочитую мудрость оказалась сильнее, чем он себе представлял. Усмехнувшись про себя, он сказал:
– Я никогда еще не встречался с подобными случаями.
Выходец из верхушки среднего класса, доктор был приучен избегать любого проявления эмоций и не любил вмешиваться в чужие отношения. Но он считал, что в данном случае это важный, а может быть, и ключевой момент.
– Сэм, это как-то связано с вами, – осторожно сказал он. Но это не выражало того, что он чувствовал, пытаясь разобраться в своих наблюдениях за этой парой. – Она рассчитывает на вас, – попытался он найти более точное определение, но и это было не правильно, так как он заметил озлобление и ненависть. Девушка тщательно старалась скрыть эти чувства, но он иногда замечал это в ней, когда Сэм отворачивался.
– Она чего-то ждет от вас, – произнес он наконец. – Я, конечно, не знаю почему и чего именно, но таково мое ощущение от ваших отношений. Эта молодая леди чего-то ждет от вас, Сэм. – Высказав это, доктор извинился и побежал через лужайку.
– Старикан немного разболтался в последнее время, – заметил Танака. Его отец и доктор Имаи были коллегами, и Танака знал доктора с детских лет. – Может быть, вы уедете отсюда? Я только предлагаю, вы, конечно, можете оставаться здесь до конца жизни. Вы спасли ее, и это было достаточно безумное предприятие. А теперь можете заняться другими делами. А кроме того, вы еще не побывали в своем новом офисе.
Трент удивленно посмотрел на него. Танака усмехнулся:
– Это в Нассау, Эбби Роуд. Неужели вы думаете, что я вас отпущу? Не тут-то было, друг мой. Всю жизнь я искал такого дурня, который готов подставлять себя под пули. А что вы, собственно, собираетесь предпринять? Будете всю оставшуюся жизнь плавать вокруг света? Ну что ж, плавайте на здоровье, но, по крайней мере, поставьте себе какую-нибудь цель, а то запьете или пристраститесь к наркотикам, как все отщепенцы.
Он бросил на колени Тренту паспорт, водительские права и три кредитные карточки.
– Сэм Самуэльсон, – он широко улыбнулся. – Аргентинский полицейский офицер в свое время допустил ошибку – но политического, а не уголовного свойства. Нас познакомил Рикардо Аччапатти из органов разведки в Буэнос-Айресе. Я беру вас на работу и создаю новый отдел. В чемоданчике документы и все что необходимо, чтобы обмануть иммиграционную службу.
По ту сторону лужайки слышалось пощелкивание секатора – доктор занимался утренней обрезкой цветов на клумбах.
– А почему вы не рассказываете мне о плохих новостях? – спросил Трент.
Танака выложил на ступеньку крыльца конверт с газетными вырезками. В одной из них сообщалось:
«Командор Мануэль („Маноло“) Ортега был захвачен марксистскими террористами из Новой народной армии. Террористы истязали его, а потом прибили к стволу дерева возле дороги. Герой борьбы против повстанцев, командор был близким другом гонконгского финансиста и филантропа сэра Филипа Ли. Он был похищен, когда возвращался домой с гасиенды сэра Филипа на Лусоне. Сэр Филип не давал интервью, но из кругов, близких к финансисту, известно, что он тяжело пережил эту трагедию».
– Если хотите еще новостей, пожалуйста: за вашу поимку назначены сразу две премии по полторы тысячи каждая. Так что Ли и Вонг Фу в чем-то все же сходятся. В этом деле участвуют несколько крупнейших триад. Поэтому держитесь подальше от китайских кварталов, а то как бы они не сделали из вас фарш, – сказал Танака и посмотрел куда-то мимо Трента – на веранде кабины 2 появилась Джей. Несмотря на теплое утро, на ней был махровый купальный халат. Девушка мельком взглянула на мужчин, прошла на
