сейчас две закурки искурили — и готово. Говорят, слышь, красноармеец изобрел, верно ли?
— Я им говорил, что Артем Куров, — ввязался Шерстеников, — и показывал, а они не верят.
— Да ведь парень-то больно... ни виду, ни чего.
— И потом, — добавил другой, — не в обиду будь сказано, — покосился говоривший на Шерстеникова, — он нам приврал, будто в Англии овцы всех мужиков съели. Как тут ему после этого верить?
— Да ведь я как говорил-то? — вспыхнул Шерстеников. — Я ведь говорил, что их много развелось, овец-то, капиталисты развели, а земли в Англии мало, вот капиталисты отобрали у мужиков землю, чтобы овец пасти, а те пошли в рабочие, вот и не стало крестьян.
— Ты уж не отпирайся, все слышали, как ты сказал: «В Англии овцы всех мужиков съели».
— Сказал! Надо понимать, как сказал и что к чему, — обиженно огрызнулся Шерстеников.
А плац гудел. Оркестр грянул марш. Молодежь сыпанула к витрине. На фоне распластавшегося в галопе эскадрона взяли песню. Она взмыла, даже мужики, уткнувшись в бороды, безмолвно подтягивали ей. У Хитровича заиграли губы, засинело в глазах, и он вместе с другими подхватил до боли знакомое:
Звуки оркестра растворялись в песне и, сливаясь с нею, неслись к галопирующим красноармейцам. И тогда они стискивали челюсти, мертвой хваткой впивались в древки. Пушистые конские гривы, взметываемые вихрем галопа, больно стегали лица скачущих; лошади, закусывая трензеля и вырывая поводья, переходили в шальной карьер.
4
Вечером в роще у эскадронной эстрады проходила политповерка. За тремя надетыми на колья палатками сидели Ветров, Шерстеников и Куров. У полотнищ палаток повзводно толпились красноармейцы, переругиваясь за очереди. За столом на эстраде сидела комиссия из двоих от эскадрона и трех рабочих- шефов и, определяя правильность ответов, вела счет.
— Дай я, — лез Баскаков вне очереди.
— Куда ты? Успеешь!
— Мне в наряд идти, заступать скоро.
— Наряд пропускайте вне очереди! — объявил Смоляк, услыхавший спор.
Баскаков протискался вперед, взял удилище и, улыбаясь во весь рот, закинул ниточку за полотнище.
— Клюет, Баскаков, дергай! — крикнули под смех взвода Баскакову сзади. Баскаков потянул удилище, но нитка натянулась, не давалась.
— Щука, наверно, подсекай ее и сразу! — подшучивают сзади.
— Я те дам «подсекай»! — ворчит из-за полотнища Шерстеников. — И так всю нитку изорвали. Вот теперь готово.
Баскаков дернул за удилище и вытянул на нитке бумажку с вопросом, на который нужно ответить. Он долго вглядывался в вопрос, подносил бумажку ближе к глазам, будто не разбирая почерк.
— Не задерживай, Баскаков, скорее! Не разберешь, что ли?
— Не при нем писано.
— Дай я прочту!
— Прочитал! — обрадовался Баскаков, видимо, найдя ответ. — «Что говорится в июньском обращении Реввоенсовета?» — прочел он. — Ета, значит, чтобы не было самовольных отлучек и, однем словом, спячек на политзанятиях.
Толпившиеся грохнули в хохоте, а Баскаков морщится от растерянности, топчется, не зная куда деваться.
— Кто ответит за него? — спрашивает Смоляк.
— Мне дайте! — просит Люшкин.
— Я, я, я!.. — наперерыв кричат первовзводники, боясь, что ответ дадут красноармейцы из другого взвода и тогда им сделают двойной минус, а тем дадут плюс. Нужно, чтобы за провалившего ответил еще не говоривший, поэтому слово дали Липатову. Липатов осторожно пробрался вперед и спокойно, уверенно, как и все, что он делал, загудел своим глубоким грудным голосом:
— Реввоенсовет призывает организовать социалистическое соревнование, чтобы в нем приняли действительное участие действительные красноармейские массы и чтобы темп боевой подготовки был как следует. Вот.
Он сказал это и опять молча направился на свое место.
— Ответ-то, Липатыч! Закинь удочку.
Липатов вместо ответа вытянул карандаш, брошюру Ленина о соревновании и обращение Реввоенсовета.
— На, прочтешь хорошенько, — сунул он подарок все еще стоявшему около Баскакову.
Вопросы были главным образом из решений партконференции, и еще на свежую память красноармейцы отвечали хорошо.
Однако и здесь второй взвод оказался на последнем месте. Третьевзводники, несмотря на двухмесячное пребывание в эскадроне, почти не отстали от первого взвода, у которого не ответил только Баскаков.
— У них еще Ковалев не удил, — выкликнул Силинский из задних рядов.
