— И никаких шансов, что ты передумаешь в отношении меня?
Он осторожно произнес:
— Не хочу никого обидеть…
— Это означает — нет?
— Ну да.
— Отлично!
— А что такое?
— Хочу предложить тебе новую работу.
— Что-о?
— Да, в качестве моего рекламного агента, и не хочу, чтобы какая-то твоя нелепая страсть испортила дело. Как думаешь, удастся заманить Ольгу руководить зарубежным отделом?
— Жожо, я… Послушай! Нет.
— А ты подумай, — сказала она. — Доли будем иметь равные. Заработаем кучу денег.
Она двинулась к выходу, но он окликнул:
— Жожо, мне надо тебе еще кое-что сказать.
— О чем?
— Не знаю, был ли в том твой интерес, но эта книга Джеммы Хоган «В погоне за радугой»… Если не ошибаюсь, «Ай-Кон» пытался подключить к постановке Би-би-си и Хло Дрю?
— Конечно, у меня есть интерес. Джемма пока еще мой автор.
— Я за обедом слышал краем уха, что у Хло произошел нешуточный срыв на почве кокаина и алкоголя и она угодила в клинику. Я кое-куда позвонил, проверил — все так.
— Скажи, что ты шутишь.
— Жожо, мне очень жаль.
— Сделка отменяется?
— Не то слово. Хло была главной приманкой, без нее Би-би-си денег бы не дал. Но с пьянчугой, даже с бывшей, никто работать не захочет. Страховщики к ней и на пушечный выстрел не подойдут.
ЛИЛИ
Самое смешное, что меньше чем через час после звонка Миранды Ингланд позвонила Жожо, объяснила, что хочет работать самостоятельно, и попросила остаться в числе ее клиентов. Когда я набралась храбрости и спросила, почему она мне раньше не позвонила, Жожо объяснила, что у других ее авторов еще не истекли контракты.
— Мне надо было знать, остаются они или нет, чтобы выполнить положенные формальности.
Со мной же, к счастью, все было просто; у меня не было контракта, о котором бы надо было тревожиться.
— Но если надумаете написать новую книгу, принесите мне, постараемся пристроить.
В тот же день Антону стало известно, что у Хло Дрю случился срыв — по слухам, связанный с алкоголизмом. Она была ключевой фигурой для его проекта; без нее нечего и надеяться на Би-би-си, следовательно, сделка не состоится.
Мне надо было радоваться. Теперь нам с Антоном ничто не грозит, разве не так?
К сожалению, не так: восторги Антона по поводу Джеммы, по крайней мере — ее книги, открыли мне глаза на то, до какой степени испортились наши с ним отношения.
А тот факт, что очередная затея Антона в бизнесе потерпела неудачу, убедил меня, что жизнь с ним в финансовом отношении всегда будет равносильна «американским горкам». Я так жить не могу. Я обязана обеспечить ребенку уверенность в завтрашнем дне.
Вечером я поехала навестить Ирину в ее шикарной новой квартире. Сперва мы поболтали о косметике и средствах ухода за кожей, но потом, когда образовалась пауза, я бросила пробный шар:
— Мы с Антоном собираемся разойтись.
Большинство людей в такой ситуации воскликнули бы: «Что? Вы с Антоном? Да вы же друг без друга жить не можете! У вас просто черная полоса!»
Но Ирина лишь выпустила задумчивую струйку дыма и пожала плечами:
— Такова жизнь, такова любовь.
Ее феноменальный пессимизм отозвался в моей душе аналогичным убитым настроением, и я пустилась в рассказ о своей жизни во всех ее печальных подробностях. Ирина создавала идеальную атмосферу для того, чтобы осмыслить всю степень разрушения. В ее доме невозможно было держаться бодрячком и скрывать всю безнадежность положения. Ей бы это не понравилось. Из моих уст вылетели слова:
— Мне нужно найти жилье для нас с Эмой.
— У меня две свободные спальни. Можете жить у меня. Василий редко бывает в Лондоне. Слава богу. У него только одно на уме — секс. — Она будто услышала себя и решила изменить тон. — Но когда ты его увидишь, он тебе понравится.
Квартира у нее была чудесная, настоящее искушение. Но воображение уже рисовало мне нас с Эмой посреди русской мафиозной разборки, как мы обе сидим, скотчем привязанные к кухонным стульям, а какие-нибудь Леонид или Борис с густыми усами и в кожаных куртках угрожают нам ножами, чтобы нам легче было вспомнить местонахождение какого-нибудь человека, или денег, или портфеля.
Она угадала мои мысли.
— Василий работает законно.
— Правда? — Я была уверена, что он занимается темными делишками.
— Он преступник. — Ей стало скучно. — Конечно, преступник. Но — не мафия.
Ну, тогда все в порядке!
А какие у меня были варианты? «Деттол-хаус»? Еще более губительно для Эмы, чем стул и скотч. Даже какая-то ночлежка и то лучше.
Итак, с того момента, как Ирина сделала свое предложение, мяч был в игре.
ЖОЖО
Вечером в пятницу Мэнни помог Жожо отнести коробки вниз, где ее ждало такси.
— Поверить не могу, что вы уходите, — дрожащим голосом причитал он.
— Будь мужчиной, — сказала она. — Я за тобой пришлю. Вот только немного огляжусь…
Драматизм ее внезапного ухода стал понемногу стихать. Все произошло так стремительно — во вторник она начала обзванивать своих авторов, чтобы понять, реально ли работать в одиночку. А сейчас только пятница.
Всю неделю ее поддерживала бунтарская идея. Она станет той женщиной, которая вырвется из этой сексистской иерархии. Эта мысль ее вдохновляла, давала уверенность в своей правоте. Но сейчас, при виде дрожащего подбородка Мэнни, она опять впала в то отстраненное состояние, которое преследовало ее всю неделю, и у нее мелькнула мысль: «Что я наделала!»
Уволилась из «Липман Хейга» и больше сюда не вернется. Как только она это осознала, у Жожо будто камень с плеч свалился.
Назад пути нет. Ни на хорошо оплачиваемую партнерскую должность, ни к Марку.
И решение приняла она сама.
Поездка на такси домой прошла как в дурном сне. Что она с собой делает — точнее, уже сделала?
